Безнадега? Он серьезно?

— Что вы имеете в виду? Я вообще никак себя не охарактеризовала. Просто рассказала, что идея учиться на юриста принадлежит не мне, а моим родителям. Из этих слов, вы никак не можете сделать обо мне определенные выводы.

— Ошибаешься, Принцесса, — он снова называет меня так и мое тело прямо подбрасывает на сидении. – Выводов я, конечно, никаких не делал, но ты показала, что у тебя не было своей точки зрения, когда ты заканчивала школу. Ты подчинилась воле родителей, когда сама могла выбрать, куда пойти учиться. Это говорит о тебе уже то, что ты покладистая и очень мягкая, раз не можешь дать отпор. Или просто удобная.

У него настолько довольный вид, словно он гордится моим удачно составленным психологическим портретом.

— Я не говорю, что нужно было сбегать из дома, но, по крайней мере, стоило поделиться своими соображениями с родителями и настоять на своем, – все никак не может остановиться Колесников.

— Вы так говорите, будто я не пыталась, — обиженно отвечаю. Ненавижу, когда посторонние люди делают умозаключение обо мне и моей жизни.

— А ты пыталась?

Конечно, я не пыталась. Мне сказали – я сделала. Но объяснять это кому-либо, особенно незнакомому человеку, мне не хотелось.

— И не раз пыталась, — вру я. – Просто им было трудно, что-либо доказать.

— Разумеется, я верю, — притворно говорит Иван Юрьевич, пряча улыбку.

Не знаю, какие у него отношения с родителями, но его не было там, когда папа с гордостью всем рассказывал, что его дети студенты лучших ВУЗов страны. Я не могла ему перечить, в нашей семье, все решал он, хоть я и ругалась с ним, но на самом деле, шансы сводились к нулю. Мои предложения никак не рассматривались, и даже насмехались, поэтому я сдала позиции и решила, что получу диплом, а потом буду делать, что захочу.

— А вы? Вы сразу хотели стать преподавателем? — у меня нет желания копаться в себе, поэтому перевожу стрелки на него.

— Нет, — Колесников перестраивается в другой ряд и сосредотачивается на дороге. — Я хотел боксировать когда-то, это была моя мечта, но мой дед привил мне любовь к международным отношениям и иностранным языкам. Хотелось, пойти по его стопам и работать мозгами, а не кулаками.

— Что вас заставило отказаться от своей мечты боксировать? – задавая этот вопрос, я не хочу знать ответ, потому как, не хочу лезть в его личное пространство. Но раз он может так беспристрастно высказывать свое мнение обо мне, то почему я не могу?

— Меня никто не заставлял, Принцесса. Просто, в какой-то момент, мне было противопоказано выходить на ринг, пришлось поступать в университет и за ум, что ли браться, — без ужимок отвечает он.

— Ваш дед тоже преподавал?

— Нет, он был замминистра иностранных дел, а вот бабушка преподавала, — с грустью отвечает он и мне что-то подсказывает, что этих людей, видимо, уже нет в живых.

Замминистра. Это сильно, если честно. Теперь понятно, почему он такой молодой, а уже доцент. Хотя вот лично мне, ни о чем это не говорит, я никогда политикой не интересовалась и с трудом могу вспомнить кто сейчас занимает пост президента, что уж говорить о министрах.

— Планируете в будущем дойти до министерства? — все же с любопытством интересуюсь я.

Он улыбается и качает головой.

— Пока не знаю, я еще не насладился своей степенью доцента, — он невозмутимо пожимает плечами. — Попью немного крови у студентов, наберусь сил, и решу, что делать дальше.

Я громко смеюсь, и, впервые за все наше общение, немного расслабляюсь.

Он определенно мне нравится, как бы греховно и неестественно это было. В нем какая-то тайна, это очевидно, и безумно хочется ее разгадать. Колесников казался внешне очень сильным и смелым, а его талант подначивать меня, вообще страшно выводил из себя, но его взгляд говорит о том, что он непростой и его напыщенность — явно следствие какого-то потрясения или даже туманного прошлого.