– Глупости! Разве ты когда-нибудь ненавидел Кэролайн?

– А ты забыл, как я мечтал убить ее во сне? – пошутил Эш, напомнив Роуэну, что не смог уберечь свое сердце от женщины, которая стала его чуждой условностям американской женой. – Я был без ума от нее, но даже не подозревал об этом.

– Это совсем другое! – Роуэн держал за спиной сжатые кулаки, чтобы Эш не видел, что у него чешутся руки от желания расквасить красивое лицо друга за намеки на невозможное. – Поверь мне. Она? Никогда.

– Что ж, если она довела тебя до такого сумасшествия, что ты наносишь бестолковые визиты, я помолчу. Обычно мы вторгаемся в твой дом. И кладем ноги на твой рабочий стол. Поскольку я теперь преданный муж, то жена сказала мне, что подобное поведение отдает грубостью. Какое открытие!

– О каком вторжении ты говоришь? Картер ужасно по вас скучает. Хотя скорее удавится, чем признается в этом. Ты же знаешь, «Пресыщенные» никогда не нуждались в приглашении. Мой дом открыт для вас всех. Вы моя семья.

– Ты последнее время становишься сентиментальным, Роуэн. Ты уверен, что твоя прелестная ученица не завязала тебе хвост узлом?

– Она сбежит через неделю. Медицина может казаться романтичным занятием, пока она несколько раз не сожжет в лаборатории руки и не увидит стопку справочников, которые я велю ей вызубрить к следующему воскресенью. Она сдастся или умрет от истощения. В любом случае через несколько дней я избавлюсь от гарпии.

– Хм. Это звучит как-то не по-гиппократовски. Разве ты не обещал в этой клятве никогда не причинять вреда?

– Как ни удивительно, нет. Хотя там есть фраза: «Не давать людям яд».

– Уже кое-что. – Эш криво улыбнулся. – Думаю, вы мне больше нравитесь таким сердитым и грозным, доктор Уэст. Кэролайн удивится, когда узнает, что ты зашел, чтобы поворчать на женщину.

– Я не… – Роуэн не договорил, отказываясь проглотить наживку целиком. – Ты останешься в городе на зиму?

– Нет, мы сразу после Михайлова дня[2] поедем в Беллвуд, к моему деду. Кэролайн настояла на этом, и я, кажется, впервые собираюсь насладиться пребыванием в деревне. Хотя бы ради того, чтобы посмотреть, как старый монстр будет млеть и лебезить перед милой девушкой. Она, кажется, до сего дня так и не осознала, что мы были всего лишь пешками в игре старикана. Но я не сетую.

– Он отлично справился с ролью сводника.

Эш кивнул.

– Жаль, что ты не нуждаешься в его услугах. Я мог бы попросить его устроить и твою жизнь, но, поскольку ты и без того находишься на пути к счастью, не смею вмешиваться.

– К черту, Эш! Я отделаюсь от мисс Реншоу уже через неделю, и вы, сэр, будете передо мной извиняться!

Роуэн вышел из комнаты, выхватив в холле пальто из услужливых рук Годвина. Гнев сделал его уход несколько более эмоциональным, чем Роуэну хотелось бы.

Он с силой рванул на себя дверь, испугав этим хозяйку дома. Кэролайн стояла на пороге вместе со своей горничной Дейзи. От прогулки по магазинам обе раскраснелись и выглядели счастливыми.

– С Эшем все в порядке? – тотчас осведомилась Кэролайн.

– Я заходил к нему в гости, миссис Блэкуэлл.

– Тогда почему у вас такой вид, словно у вас в кармане дикобраз? – спросила она, ставя коробки в сторону.

Роуэн улыбнулся. Американская жена Эша обладала живительной искренностью, что заставляло его радоваться за друга. С женщиной, подобной Кэролайн, жизнь Эша Блэкуэлла никогда не будет скучной.

– Мадам, вы, как никто другой, умеете точно использовать слова. Я приходил… чтобы поделиться с вашим мужем новостями.

– Надеюсь, хорошими?

– Я взял ассистента, – коротко бросил он и почти поморщился от доверительного тона, которым произнес это, но ее радостный ответ заставил его застонать.