– Кто там? – крикнул я и схватился за ручку прожектора. Его мощный луч высветил иссушенную, одетую в лохмотья старуху. От испуга и неожиданности я не нашел, что сказать.

Старуха подошла ближе, и я увидел, что все ее руки увиты какими-то скрученными веревками и браслетами. В голове метнулась мысль, что, наверное, это какая-то сумасшедшая.

Внезапно умолкли цикады. Я так привык к их стрекотанию, что не сразу понял, что произошло. Вместе с цикадами стихли и все остальные звуки. Было слышно только хриплое дыхание старухи, в котором миллиарды песчинок терлись друг о друга.

По спине сбежала струйка пота. Я сглотнул застрявший в горле комок и снял винтовку с предохранителя.

Старуха приблизилась к забору. Ее длинные пальцы, словно змеи, обвились вокруг металлического штакетника. Антрацитовые глаза прожгли меня насквозь. Мне, наконец, удалось разглядеть ее лицо. Я подумал, что, наверное, когда-то давно она была очень красива.

Какое-то гипнотическое чувство, сродни тому, когда смотришь с высоты в пропасть, овладело мной.

– Что тебе нужно? – крикнул я.

Сейчас я думаю, что слышал ответ, но тогда мне казалось, что ее слова прозвучали только в моей голове.

– Ты звал меня, и вот я явилась.

В раскрытое окно будки дыхнуло жаром. Я отпрянул назад и задел стоящую на столике рацию. Она с шумом упала на железный пол.

Когда я вновь взглянул в окно, там уже никого не было. В висках застучало. Дрожащей ладонью я вытер со лба пот.

Старуха исчезла, будто ее и не было. Цикады снова завели свою песню. Все звуки ночи вновь ожили.

– Все нормально? – Олег вернулся через несколько минут с двумя стаканами кофе.

– Все о’кей, – соврал я.

– Что-то на тебе лица нет.

– Просто жара достала.

Олег поставил кофе на столик у окна.

– Спасибо, – поблагодарил я.

– Сахар только забыл.

– Да и черт ним.

В ветвях высокого кипариса прокричала ночная птица. Легкий ветер донес до меня запах цветущего розмарина.

– Дежурный просил передать, что убьет тебя, как только наша смена закончится, – сказал Олег, – он и впрямь разбудил Ицхака насчет кондиционера.

– До конца смены еще дожить надо.

Я все еще держал ручку прожектора и рассматривал место, где стояла старуха. На мгновенье мне показалось, будто я что-то заметил.

– На что ты уставился? – напарник отхлебнул кофе и тоже посмотрел в окно.

– Подержи-ка секунду, – я отдал Олегу рычаг прожектора и начал быстро спускаться вниз.

– Эй, да что случилось?

– Хочу проверить кое-что.

Я спрыгнул на землю и подбежал к забору. На одном из его опорных столбов висела пожелтевшая от времени веревка с вплетенными в нее кожаными шнурками и костяными бусинами. Эта штука напоминала самодельные браслеты хиппи, только была шире и выглядела так, будто пролежала в песке сотни лет.

Повинуясь какому-то внутреннему порыву, я снял браслет с забора и сунул в карман.

– Все в порядке? – крикнул Олег.

– Да.

Несколько секунд я неподвижно всматривался в темноту, а потом развернулся и поднялся обратно в будку. Олег выключил прожектор и вернул его в исходное положение.

– Ну что там?

– Да ничего, – ответил я, – просто показалось.

Эстер откинула со лба непослушную рыжую прядь и, глядя куда-то вдаль, сказала:

– Давно нужно было решиться. Не понимаю, почему мы столько тянули.

Ее короткое летнее платье сидело точно по фигуре. Белый цвет выгодно контрастировал с ровным оливковым загаром. Наверное, купила специально к встрече, подумал я.

Отстраненное выражение лица Эстер сводило меня с ума. Хотелось сказать ей что-то резкое, чтобы оно, наконец, исчезло. В голове роились десятки слов, но все они казались глупыми и тяжеловесными.