Последние из оставшихся в живых неожиданно разделились. Двоих удалось отжать к реке, и, судя по выстрелам, ребята скоро возьмут их за горло. Еще один – сухопарый и рыжий бородач в мешковатой одежде – выкрикнул что-то гортанно-матерное и рванул в сторону, уходя в теснины завалов и переулков, и у меня не оставалось другого выбора, как броситься за ним следом.

Пора бросать курить! Я, пусть и выхаркивая желтую слизь, почти догнал этого чужака в странных одеждах. Паскуда! Несмотря на свой развевающийся балахон, он ловко скользил по улицам, загроможденным каменными обломками. Еще и выпалить сумел в мою сторону, тварь. И ведь едва не попал! За малым промахнулся. Ничего, еще десяток метров – и достану! Еще немного…

В этот момент оборвалась связь. Эфир взвыл, забивая канал шумами и треском, а во рту пересохло, да так, что воздух застревал в легких, царапая горло проглоченной пылью! Еще рывок! Чужак выстрелил и начал карабкаться вверх по завалу, стараясь не подставляться под пули. Вот тут ты, сука, ошибаешься! Стрелять я не буду! Ты мне живой нужен. Живой и здоровый! Хотя бы временно! Поговорим, парень! Можешь не сомневаться. Вдумчиво и очень серьезно! Проклятая пыль!

Он рвался в круглый зал. Когда я добрался до вершины, он выстрелил! Пуля рванула за рукав, обжигая кожу огнем, но я уже прыгал вниз, стараясь не попасть ногой в расщелину между камнями и не свернуть себе шею.

В этот момент в зале возник свет, а на поверхности прозрачного купола, накрывшего зал голубоватым огнем, замелькали молнии. Бородач взвизгнул и опрометью бросился к центру этого компаса. Я ведь почти его догнал! Прыгнул на спину, сбивая с ног и прижимая к мозаичному полу. Почти…

Последнее, что успел заметить, – это огромный сгусток огня вроде шаровой молнии, который поднялся над центром зала и полыхнул ослепительной вспышкой…

Сознание вернулось сразу, словно кто-то щелкнул выключателем, возвращая меня в реальность. Вокруг было темно. Еще немного, и я поверил бы, что ослеп, но воздух был другим. Затхлым, пахнущим плесенью и пылью. Так пахнет в заброшенных подвалах и запасниках провинциальных музеев.

Где-то капала вода. Мерно – капля за каплей…

Голова раскалывалась, лицо было липким от подсыхающей крови. Провел рукой по щеке и поморщился. Здорово меня приложило. Попытался нащупать автомат, но он, судя по всему, вылетел из рук во время последнего прыжка или драки. Пистолет в кобуре был. Нож в кармане разгрузки – тоже. Уже хорошо. Еще бы воды глотнуть – так и вовсе прекрасно будет. Дотянувшись до одного из подсумков, вытащил фонарик. Облизал губы и включил свет… Луч ударил по глазам яркой вспышкой и отозвался нестерпимой головной болью. Одно хорошо – я все-таки не ослеп.

Свет фонарика выхватил из темноты стены, выложенные из камня. Зал, пусть и гораздо меньших размеров, нежели в мертвом городе. Окон не видно. У дальней стены – деревянная, окованная железом дверь с мощными лапами тяжелых навесов. Пол, выложенный мозаикой, и несколько шаров-глобусов, до половины утопленных в каменные гнезда. Один из шаров был разбит. Рядом с осколками лежало тело мужчины. Того самого чужака, которого я почти догнал. Судя по остекленевшему взгляду и искаженному предсмертной гримасой лицу – он свое уже отбегал. Тьфу, паскуда…

Автомата нигде не было, но рядом с телом лежала винтовка. Это радовало. Все не пустой. Поморщившись от боли, я дотянулся до оружия, а заодно и стащил с мертвеца несколько подсумков. Хоть и не «калашников», но поспокойнее будет… Отполз в сторону, привалился спиной к стене и выключил фонарик. В темноте безопаснее, да и батарейки не вечные. Ощупал руку. Царапина. Пуля разорвала куртку и содрала кожу. Не сдохну, но перевязать надо. Подцепить инфекцию – в моем случае непозволительная роскошь.