Пришлось прервать их спор:

– Первым пойду я. У меня, по крайней мере, одно важное преимущество перед Николаем – я осторожен.

Я неторопливо обошёл весь купол, потом долго изучал отверстие – прощупал силовыми линиями, просветил жёсткими фотонами. Края дыры все так же тихо колебались: не было заметно, чтоб мои действия что-либо изменили.

– Пока все в порядке. Теперь заберусь внутрь. – Я пролез в отверстие, осмотрелся и, поражённый, крикнул товарищам: – Вот так чертовщина! Идите же сюда!

-Сколько отверстий в куполе? – спросил я, когда они пролезли в обширное, тускло освещённое помещение.

– Одно, конечно, – уверенно сказал Николай. – Я обошёл снаружи все сооружение – других входов нет.

– Ты плохо смотрел! – Я обвёл рукой внутренность купола.

– Выходов шесть. И взгляните наверх.

Николай восторженно свистнул. Потолка внутри купола не было. Кольцеобразная самосветящаяся стена наверху неуловимо пропадала. Над помещением нависало то же тускло мерцающее небо, что и снаружи. А по периметру стены, симметрично расставленные, темнели шесть одинаковых отверстий – через одно из них мы только что пробирались.

– Готов поклясться, что вход был лишь один! – воскликнул Николай, когда обошёл все кольцеобразное помещение.

– Вход один, – подтвердил Артур.

– Вход один, выходов шесть, – подвёл я итоги. – Снаружи видна крыша, внутри нет потолка. Сооружение запутанное…

– Предлагаю обследовать каждый выход поочерёдно. Начнём, например, с этого. – Николай показал на одно из отверстий.

Я попросил Артура отметить отверстие. В его походной сумочке всегда имеется набор светящихся красок и кисти. Он нарисовал у выхода солнечно сияющее круглое лицо, а под ним девятилучевую звезду и сам залюбовался своим рисунком. Я попробовал стереть его, но краски прочно въелись в грунт. Успокоенный, я направился к этому выходу. Друзья следовали за мной.

Через минуту мы очутились в новом мире, мало напоминавшем тот, что оставили у входа в купол. Правда, и здесь самосветящееся тусклое небо неразличимо сливалось с самосветящейся почвой. Но почва отчётливо отделялась от чего-то многоцветного и яркого: скорей всего, то было море, но море света, а не жидкости. И мы вышли как раз на берег этого светового моря, столь ярко отличавшегося от тусклой суши (употребляю это словечко «суша» просто потому, что не могу подыскать более точного).

Некоторое время мы, не двигаясь, рассматривали развернувшийся перед нами пейзаж. На серую почву накатывались синие волны, на волнах вздымались оранжевые гребни, разгорались, накаливались до белизны и рушились, погасая в темно-вишнёвой тусклости. На ярком море бушевала цветовая буря. Фиолетовое в глубине, оно непрерывно рождало сияющие синие волны и обваливалось ими на бесстрастно однотонный берег. А вдали разбушевавшиеся краски тускнели, и блекло-оранжевое море сливалось с таким же блекло-оранжевым небом.

Признаюсь, я с большим недоверием наблюдал красочный прибой светоморя. В галактических странствиях приходилось испытывать приключения и пострашнее оптических эффектов. Но здесь тревожила мысль, что мы в совершенно особом мире, где любое явление не только удивительно, но и опасно. Этот световой бассейн действовал мне на нервы.

– Давайте опять осмотрим купол, – предложил Артур.

Мы осторожно обошли странное сооружение, но снова обнаружили лишь одно отверстие – то, через которое вышли. Николай уверял, что мы стали жертвой оптической иллюзии. В мире, лишённом перспективы, понятия «дальше» и «ближе» утрачивают свой естественный смысл. Всего час назад мы неутомимо шагали к куполу, не продвигаясь ни на шаг. Возможно, и сейчас мы безмятежно покоимся на месте, а наши движения – иллюзия.