– Вот черт, – пробормотала я с досадой.

– Гена, – позвал из-за двери сонный голос, – это ты?

– Это я, извини, дверь неловко закрыла. Спокойной ночи.

– Спокойной ночи, – ответила Лера, а я, досадливо морщась, пошла по коридору. Возле каюты Петра прислушалась, он что-то пробормотал во сне, надеюсь, я его не напугала.

Вместо того чтобы идти к себе, я вновь поднялась на палубу и едва не столкнулась с Лапшиным, нетвердо ступая, он шел к трапу.

– Завтра головная боль мне обеспечена, – пожаловался он неизвестно кому, поскользнулся на ступеньках и едва не упал. – Да что за черт!

– Осторожно, – услышала я голос Леры и, выглянув, увидела, что она стоит в дверях своей каюты. – Я тебе помогу.

– Вы когда угомонитесь? – подал голос Райзман.

– Молчу, молчу, – пробормотал Лапшин.

Так, Райзман каюты не покидал? Выходит, я напутала?

Теперь и фонарики на палубе не горели, но небо уже серело на востоке.

– Ты идешь или нет? – спросила Вера подругу, держась за руку Никифорова.

– Посижу пять минут.

– Ну, как знаешь.

Они пошли к трапу, Никифоров взглянул на меня, но заметил или нет, не знаю. Я направилась на нос яхты, не желая встречаться с Анной, она сидела в шезлонге, держа в руках бокал. А на меня снизошло умиротворение. Опершись на перила, я смотрела в темную воду и думала о том, что жизнь прекрасна. Не часто меня посещают такие мысли, оттого я порадовалась и уходить не собиралась.

Минут через десять я услышала плеск, будто что-то тяжелое упало за борт. «Вдруг Анна свалилась? – нахмурилась я. – А что, любовалась рекой, как я, и… Чепуха». Я пробовала отвлечься от этой мысли, но не тут-то было.

Постояв еще немного, я все-таки отправилась на корму. В предутреннем свете женская фигура в шезлонге была отчетливо видна. «Ну вот, – подумала я с некоторой обидой. – Никуда она не свалилась. Похоже, дамочка уснула». У трапа я еще раз взглянула на Анну, без всякого к тому желания, и вдруг замерла. Мне не понравилось, как она сидит. Откинутая рука слишком неподвижна, даже для спящего человека.

Я направилась к ней, сердце вдруг забилось с бешеной скоростью, вот тебе и предчувствие. Анна полулежала в шезлонге, глаза открыты, волосы всклочены, на шее от уха до уха страшная рана, удар был чудовищной силы. Ей перерезали горло.

– Твою мать, – пробормотала я, глядя на залитую кровью грудь девушки, пятно постепенно увеличивалось, кровь еще шла, значит, убили ее всего несколько минут назад. Я услышала шаги за спиной, резко повернулась, готовая к тому, что столкнусь с убийцей. В двух шагах от меня стоял Никифоров и улыбался, он хотел что-то сказать, но улыбка тут же сползла с его лица.

– В чем дело? – произнес он испуганно, затем сделал два шага и увидел то, что видела я. – Господи, – простонал он, – что вы наделали?

– Вы в своем уме? – удивилась я, хотя надо было бы испугаться, все складывалось для меня чересчур скверно.

– Так это не вы? А кто?

– Откуда мне знать? Я подошла за несколько секунд до вас.

– Да? Значит, убийца… А как вы здесь оказались?

– А вы?

– Я? Я пошел спать, потом решил покурить, увидел вас…

– Я тоже решила покурить.

– Я видел, как вы прятались, – заявил он.

– Я не пряталась, я просто стояла в тени и не желала вам мешать.

– Все это очень подозрительно, – пробормотал он.

– Вот именно. Своими подозрениями вы, Павел, поделитесь в милиции… Не трогайте! – рявкнула я, заметив, что он потянулся к бокалу. – Ничего здесь не трогайте до прихода милиции.

– Но… где милиция? Как мы…

– Разбудите Петра, пусть поднимается сюда и прихватит мобильный.

– Хорошо, – кивнул он и бегом припустился к трапу.