Но я иду гораздо дальше: я говорю, что чем тяжелее наши налоги, тем больше мы должны заботиться об открытии наших портов и границ для свободного ввоза к нам продукции государства, менее нас обремененного налогами. Почему? Чтобы переложить на него возможно бульшую часть лежащего на нас налогового бремени. Разве то, что налоги в конце концов падают на потребителя, не составляет неопровержимой истины в политической экономии? Следовательно: чем шире становится наша внешняя торговля, тем больше наших налогов, которые мы включили в цену продаваемых нами товаров, выплачивают иностранные потребители; мы же уплатим им меньше, потому что, по нашему предположению, их товары меньше обременены налогами, чем наши.

Наконец, задавали ли вы себе когда-нибудь вопрос: не вызывают ли сами запретительные постановления тех тяжких налогов, из которых вы выводите доказательства для оправдания этих постановлений? Я желал бы, чтобы мне объяснили: к чему послужили бы огромные постоянные войска и сильные военные флоты, если бы торговля была свободна?.. Но это вопрос политический^>34.

Наши противники взяли на вооружение тактику, которая нас несколько затрудняет. Когда мы излагаем наше учение, они принимают его чрезвычайно почтительно. Когда мы нападаем на основании их учения, они с самым приятным видом отказываются от этого основания; они желают только одного, чтобы наше учение, которое они считают истинным, не выходило за пределы книг, и чтобы лишь их принцип, который они признают ложным, применялся на практике. Предоставьте им управление пошлинами – и они оставят вам область теории.

«Конечно, – говорил недавно г-н Готье де Рюмильи^>36, – никто из нас не хочет воскрешать старую теорию торгового баланса»[7]. Прекрасно! Но, г-н Готье, недостаточно мимоходом осмеивать заблуждение, необходимо также избегать сразу после этого да еще на протяжении двух часов в дискуссии приводить аргументы, из которых следует, что эта ошибка является истиной.

Вы мне скажете о г-не Лестибудуа^>37: вот человек, судящий последовательно и строго выводящий свои доказательства. В его заключениях нет ничего такого, чтобы не имело бы основания; он ничего не применяет к делу, прежде чем не оправдает теорией. Возможно, его посылки ложны, это другой вопрос, но по крайней мере в основе его аргументации лежит определенный принцип. Он верит и провозглашает во всеуслышание, что когда Франция дает 10, чтобы получить 15, то тем самым она теряет 5. Поэтому немудрено, что он издает соответствующие законы.

«Важно то, – говорит он, – что цифра ввоза постоянно увеличивается и превышает цифру вывоза, то есть что Франция ежегодно покупает больше иностранных товаров и продает меньше своих собственных. Это подтверждается цифрами. Что мы видим? В 1842 году ввоз превышает вывоз на 200 миллионов франков. Эти факты, мне кажется, со всей очевидностью доказывают, что отечественная промышленность