Так, естественные противоречия между партнерами, обусловленные тем, что Казахстан и Россия являются крупными поставщиками энергоносителей, а Белоруссия – их импортером и транзитером нефти и газа на европейские рынки, решались путем создания сложных схем дотирования импортера. «Фактически лояльность Минска покупалась ресурсной поддержкой». В то же время жесткая позиция Минска по допуску к беспошлинной российской нефти подтверждает тезис о том, что основой интеграции на постсоветском пространстве остается энергетический фактор [Суздальцев А.И., 2012, с. 161–162].
Дальнейшие перспективы трехсторонней интеграции будут определяться не только желанием и умением сторон найти приемлемые для всех решения возникающих проблем, но и накопленным позитивным эффектом от создания ТС-3.
Прежде всего следует отметить, что в работах, посвященных интеграции Белоруссии, Казахстана и России, опубликованных после 2011 г., деятельность ТС-3 анализируется в связке с ЕЭП трех стран, начавшего функционировать 1 января 2012 г. Однако традиционно основное внимание при анализе экономических эффектов региональной экономической интеграции на этапе ТС уделяется ее воздействию на внешнюю торговлю.
Основными целями образования ТС-3 изначально провозглашались снятие барьеров в торговле между странами-участницами, координация экономической и внешнеторговой политики, а также формирование благоприятных условий для выхода товаров и услуг на мировые рынки. Однако в силу различий экономик стран, вошедших в ТС-3, различной оказалась степень реализации поставленных задач.
По расчетам Института народно-хозяйственного прогнозирования РАН, сделанным еще до глобального кризиса, суммарный интеграционный эффект ТС-3, измеряемый дополнительным производством валового внутреннего продукта, в 10-летней перспективе составит примерно 400 млрд долл. Таким образом, государства – участники ТС-3 за счет интеграционного фактора получат дополнительно около 15% прироста ВВП. В среднесрочной перспективе темпы экономического роста могут вырасти в 1,5–2 раза за счет восстановления кооперационных связей и общего экономического пространства. При этом оценки украинских и белорусских экономистов давали примерно сходные результаты [Глазьев С.Ю. Зачем нужен Таможенный.., 2012, с. 10].
Противоположного мнения придерживается сотрудник МВФ Л.В. де Соуза (L.V. De Souza). В опубликованном в 2011 г. исследовании он на основе модели общего равновесия GTAP делает вывод о негативном воздействии создания ТС-3 на экономическое развитие входящих в него стран в силу преобладания эффектов отклонения торговли над эффектами его создания. Однако сам автор признает, что исследование носит предварительный характер и содержит много допущений [Ушкалова Д.И., Головнин Ю.М., 2011, с. 40].
Результаты функционирования ТС-3 в первые два с половиной года действительно выглядели вполне оптимистично. По данным ЕЭК, за первый полный год работы (2011) взаимная торговля между странами выросла по сравнению с 2010 г. на 32,1%, рост торговли с третьими странами составил 33% [Об итогах внешней и взаимной торговли… в 2011 году, 2012, с. 1, 3]. В 2012 г. рост взаимной торговли был уже не таким значительным. Но и он более чем в два раза превысил темпы роста торговли с третьими странами (8,7% против 3,2%) [Об итогах внешней и взаимной торговли… 2012 года, 2013, с. 1].
В 2013 г. закрепить положительную динамику развития взаимной торговли в ТС-3 не удалось. По данным ЕЭК, за январь – октябрь 2013 г. объем взаимной торговли между членами ТС по сравнению с тем же периодом 2012 г. сократился на 6,3%, тогда как объем торговли с третьими странами снизился всего на 1%, т.е. объем взаимной торговли между государствами ТС-3 сократился сильнее, чем внешней торговли с третьими странами. Без учета топливно-энергетических товаров объем взаимной торговли государств – членов ТС-3 по сравнению с январем – октябрем 2012 г. увеличился на 1,1% [Об итогах внешней и взаимной торговли… январь – октябрь 2013 года, 2013, с. 1, 2].