Вместе с тем главное отличие обстановки после Первой мировой войны от той, что предшествовала ей, заключалась в том, что принципиально новому, советскому общественно-политическому устройству удалось закрепиться на одной шестой части земного шара. Западные державы если и могли примириться с этим фактом, то лишь по тактическим соображениям, не оставляя планов разгрома Советского Союза. Именно эта стратегическая цель объединила правящие круги капиталистических держав, не ослабляя при этом их взаимного соперничества в борьбе за ведущие позиции в мире.

В частности, Гитлер не собирался ограничиваться лишь пересмотром унизительных положений Версальского договора, его далеко идущим планом изначально был захват богатого ресурсами Советского Союза. В сознание немцам настойчиво внедрялась идея о том, что, в то время как им, представителям высшей расы, катастрофически не хватало земель для развития, на Востоке огромное, насыщенное ресурсами пространство незаслуженно занимали «недочеловеки», в основном славяне – поляки, русские, украинцы, белорусы[113], уделом которых должно быть лишь одно – служение высшей германской расе. Готовящаяся агрессия против Советского Союза должна была восстановить «историческую» справедливость. В книге «Моя борьба» Гитлер констатировал: «Мы, наконец, завершаем колониальную политику… и переходим к территориальной политике будущего. И если мы сегодня говорим о новых землях в Европе, то думаем в первую очередь только о России и подвластных ей окраинных государствах»[114]. Во «Второй книге», написанной им в 1928 г., отдельная глава также была посвящена «восточной политике», сущность которой в концентрированном виде была изложена Гитлером в разговоре со своими сподвижниками, незадолго до прихода последнего к власти: «Не только русские пограничные территории, но вся Россия должна быть расчленена на составные части. Эти компоненты являются естественной имперской территорией Германии»[115].

Часть военной и хозяйственной элиты Германии вначале настороженно относилась к экспансионистской политике Гитлера, опасаясь, что рано или поздно она должна была привести к конфликту с западными державами и, соответственно, к войне на два фронта, в которой Германия была обречена на поражение. Намного целесообразнее представлялось политико-дипломатическое давление на западные державы с тем, чтобы принудить их к территориальным и экономическим уступкам Германии в обмен на борьбу последней против «большевизма». Однако безболезненная аннексия Австрии, последовавший затем Мюнхенский договор, очевидная готовность Лондона и Парижа идти на уступки, лишь бы «канализировать» агрессию Германии против Советского Союза, привели к сплочению нацистской элиты вокруг личности вождя[116].

В целом внешнеполитическая и внешнеэкономическая стратегия, разработанная Гитлером, предполагала решение ряда последовательных задач. Во-первых, избавление Германии от военных ограничений Версальского договора, воссоздание ее военной мощи и возвращение территорий, утраченных по Версальскому мирному договору в 1919 г. Во-вторых, «собирание немецких земель» с образованием единого блока из ста миллионов немцев для проведения «истинно арийской политики в Европе», что означало превращение Германии в доминирующую державу Центральной Европы, в том числе за счет аннексии и нейтрализации таких государств, как Чехословакия и Польша. В-третьих, разгром и уничтожение Франции. В этом отношении, по удачному выражению, «планы Гитлера начинались там, где кончался Брест-Литовский мир»