К началу мировой войны по величине колониальной империи Франция занимала второе место в мире после Англии. Территория французских колоний составляла 10,6 млн кв. км – в 21 раз больше территории самой Франции, а население колоний, 55,5 млн человек, – в полтора раза превышало население метрополии. Подавляющая часть этих колоний была захвачена в 80-90-х г. XIX в.

Ее основные колониальные владения находились в Северной и Западной Африке, чему способствовало географическое положение Франции: если английские колонии были за океанами от метрополии, то французам, чтобы добраться до Африки, было достаточно пересечь «домашнее» Средиземное море. Неудивительно, что Алжир стал французской колонией уже в 1830 г.

Колониальные захваты Франции, страны демократических и даже революционных традиций, особенно часто проводились под прикрытием «цивилизаторской» миссии. Как писала одна из оппозиционных газет, «Браза повез в Африку десять человек учителей французского языка и правописания; для охраны каждого учителя пришлось присоединить еще по одной небольшой батарее, а для охраны десяти батарей – 10 эскадронов кавалерии» [6, с. 248].

Цивилизаторская маскировка не смягчала жестокости колониальных войн. Можно было ожидать, что международный банкир Франция будет действовать преимущественно через финансовую сферу, путем закабаления местных властителей, или через частные компании, на защиту которых затем выдвигались государственные вооруженные силы. Но именно так действовали английские и германские колониалисты, а Франция преимущественно практиковала прямые вооруженные захваты.

Например, для захвата Туниса были направлены три французских дивизии, а французский флот вошел в гавань Бизерты. Тунисскому бею указали, что в обозе есть другой бей, более покладистый, и в 1881 г. бей был вынужден подписать договор о протекторате. Следует заметить, что к захвату Туниса Францию подталкивало английское правительство, чтобы отвлечь ее от других направлений экспансии, более опасных для Англии. Лорд Солсбери говорил французскому представителю: «Как долго будете вы терпеть Карфаген в руках варваров?» [3, с. 78].

Королева гавасов на Мадагаскаре не находилась в долгу у французских банкиров. Французские военные отряды, высадившись на острове, обстреляли дворец королевы, после чего она в 1895 г. подписала акт о протекторате.

В Африке Франция стремилась захватить все северное побережье между Гибралтарским проливом и Суэцким каналом, расширить и объединить владения в Западной Африке и соединить их железной дорогой с североафриканскими владениями. Но для выполнения этой задачи надо было потеснить Англию, и до поры до времени основные противоречия в Африке были между Францией и Англией. В 1898 г. фашодский инцидент привел к разграничению сфер влияния этих двух держав. В сущности, уже тогда были заложены основы будущей Антанты, а «прыжок Пантеры» продемонстрировал уже сложившийся союз Англии и Франции против Германии.

К началу XX в. закончилось оформление колониальных владений Франции и на Дальнем Востоке. В их состав вошли Лаос, Вьетнам, Камбоджа и Тонкин.

Мелкобуржуазный состав населения Франции (парцеллярное крестьянство, мелкие промышленные заведения, обширная прослойка мелких рантье) наложил отпечаток и на политическую жизнь страны. Здесь было несколько монархических, несколько социалистических партий, а либеральные республиканские течения поражали пестротой и многообразием.

Парижская коммуна напугала французское общество, в результате чего произошел откат к реакции. Франция первой половины 70-х гг. – «республика без республиканцев» – без республиканских учреждений и конституции. Подавляющее большинство в Национальном собрании составили монархисты, целью которых была реставрация монархии. Но и они не были едины. Каждая из трех фракций монархистов (легитимисты, орлеанисты и бонапартисты) имела своего кандидата на престол. Только в 1873 г. они сошлись на единой кандидатуре – графе Шамборе, который должен был стать королем под именем Генриха V. Но Шамбор заявил, что он не желает стать «королем революции» и отказаться от белого знамени Бурбонов в пользу трехцветного знамени французской революции. Возвращение же к знамени Бурбонов было явно неприемлемо для французского общества.