– К чему вам это? Пусть по-русски говорят русские! Мы с вами немцы, нам надлежит говорить по-немецки!

– Но, Петер, императрица просила, чтобы я освоила русский как можно скорее. К тому же как можно жить в стране и не понимать, о чем говорят подданные?

– Вы считаете их своими подданными?

Ого, этот Петер не так прост и не такой уж тупой увалень!

– Возможно, они будут таковыми…

– Да, тетка хочет, чтобы я женился на вас. Я был рад, когда вы приехали, – все же родственницы. Но я влюблен в другую – Лопухину. Жаль, что ей пришлось уехать, когда сослали ее мать. Знаете, за дурные речи об императрице ей рвали язык и сослали в Сибирь.

– Что?!

– Да, по приказу императрицы Лопухиной вырвали язык и отправили в ссылку.

Мир померк. Как могла такая добрая и ласковая Елизавета Петровна отдать столь жестокий приказ?

Не удержалась, спросила у Тодорского. Тот вздохнул:

– Чтобы править, одной доброты мало, иногда нужно быть и жестокой. Лопухина и впрямь много дурного говорила, а на Руси издревле языки, которые их хозяева за зубами держать не могут, рвали, чтобы больше не сболтнули лишнего. А теперь подумайте, что лучше – продолжать говорить дурное, что на плаху приведет, или без языка, да живой? А Ее Императорское Величество зарок дала к смертной казни никого не приговаривать, вот уж сколько лет никого не казнили. К столбу подводят и милуют, заменяя казнь ссылкой.

Фрикен запомнила этот урок.

А ночью снова невольно задумалась о своем женихе. Она уже не сомневалась, что Петер будет женихом. Почему он не хочет учить русский язык? Словно презирает народ, которым ему предстоит править. Так нельзя.

Петер любит Фридриха Прусского, но ведь Фридрих заботится о своем народе, и вообще, он интересуется вовсе не только армией, император очень любознателен. Фрикен вдруг поняла, что ей нужно сделать! Петер хоть и обожает императора, никогда его не видел, только слышал от других, а она видела и даже была приглашена к его столу перед отъездом сюда. Она тоже очень уважала императора Фридриха, его было за что уважать, хотя и не так, как Петер, но ей есть что рассказать. Нужно поговорить с Петером о Фридрихе Прусском, это сильно сблизит их!

Фрикен интуитивно нащупывала возможности стать своему жениху ближе, подружиться с ним, ей очень хотелось быть счастливой в браке, любить и быть любимой.

К тому же Петер любил дурачиться, его подвижность все время ограничивали, как и ее когда-то. Фрикен помнила, как в детстве бегала по ступенькам лестницы вверх и вниз, пока мудрая мадемуазель Кардель не стала нарочно водить девочку играть в подвижные игры с детьми в городском саду. А Петера, наверное, не водили, ему мало танцевальных па в бальной зале, все время хотелось просто попрыгать. Может, предложить и Петеру побегать по лестницам? Нет, это будет выглядеть нелепо, если два уже почти взрослых человека станут носиться как угорелые…

Фрикен всерьез задумалась, как вести себя с женихом. Они пока не были обручены, все только витало в воздухе, хотя все понимали, зачем приехали из далекого Штеттина две принцессы – мать и дочь.

Петеру очень понравились ее разговоры об императоре Фридрихе, но быстро выяснилось различие в их интересах. Блестя глазами, мальчик расспрашивал, в какой мундир был одет император, какие знаки отличия она заметила, какие постовые стояли на часах… Фрикен честно пыталась вспомнить, но помнила только цвета мундира, но никак не знаки отличия и уж тем более не мундиры часовых. Девочка впервые была при дворе, обедала с королем, да еще и будучи спешно собрана, до мундиров ли ей? Петер злился, даже ногой топал. И вообще, он слишком дерганый, это даже раздражало, но Фрикен старалась поддерживать разговор, о чем бы он ни шел, пыталась интересоваться формой, мундирами, знаками отличия.