Камея. Екатерина II в домашнем платье. 1796 г. Англия. Браун

Перед выходом из своих комнат, последние «штрихи» к облику императрицы вносил ее парикмахер. Следовательно, парикмахер приглашался в покои дважды – первый раз для «утренней прически» и вторично, после завершения деловой части рабочего дня, когда «во внутренней уборной, старый ее парикмахер Козлов убирал волосы. Прическа ее была по старинной моде, с небольшими назади ушей буклями, невысокая и очень простая» [65]. Утреннее время, отведенное «для убора волосов», использовалось императрицей для обсуждения различных деловых вопросов. Статс-секретарь А.В. Храповицкий записал в дневнике: «Позван был в будуар во время убора волосов. Говорено о комедии, о мартинистах и о переводе»[66]; «… во время чесания волос призван был и говорено о роли шута»[67]; «…позван при чесании волос… приказано прочесть газеты»[68].

Отметим, что императрица, как и остальные придворные дамы, пользовалась косметикой, но никогда не злоупотребляла ею. Много лет спустя она вспоминала, как императрица Елизавета Петровна подарила ей, 14-летней «претендентке» в невесты, баночку с румянами, что бы она «поправила» свою внешность после тяжелой болезни. В письме к М. Гримму она благодарила его «за банки с румянами, которыми Вы желали раскрасить мою физиономию. Но когда я захотела испробовать их, я нашла, что они так темны, что придадут мне вид фурии»[69]. Также императрица умеренно пользовалась парфюмерией. По крайней мере, в ее «Реестре дамского уборного туалета» (1125 руб.) упоминается только о двух «флакончиках для туалетной воды» (февраль 1796 г.).

Чемесов Е. Портрет императрицы Екатерины II. 1762 г. С оригинала П. Ротари. Офорт.

ГМЗ «Петергоф»

Упомянем, что в придворный штат невесток императрицы также включались парикмахеры. Так, 16 июня 1796 г. «находящегося к услужению у Ея Императорского Высочества Великой Княгини Анны Федоровны в должности парикмахера Павла Голубкова определить яко свободного человека к Ея Высочеству в настоящие парикмахеры»[70].

История появления кружев в России восходит ко временам Ивана IV, когда между Московским царством и Англией начинаются дипломатические и торговые контакты. Тогда через Архангельск в Россию начали завозить европейские кружева, которые являлись социальным маркером, поскольку их ношение – прерогатива членов царской семьи и боярской аристократии.

В XVII в. кружевное производство организовывается в России, в том числе и в Кремле. В 1675 г. в московской Мастеровой палате, обслуживавшей царский двор, трудилось десять штатных кружевниц. Кроме этого, сложное искусство плетения кружев становится частью досуга аристократок, в том числе членов царской семьи.

В XVIII в. Российский императорский двор и русская аристократия стали крупными потребителями европейских кружев, тем более что значительную часть века на российском троне находились женщины. При императрицах Елизавете Петровне и Екатерине Алексеевне кружева и драгоценности становятся неотъемлемой и очень значимой частью, как женского, так и мужского придворного костюма. Более того, кружева предписывалось носить и при военной форме. Например, в описании формы лейб-компанца времен Елизаветы Петровны предписывалось ношение: «…камзол и штаны были красные, с таким же галуном, пуговицы вызолоченные, манжеты и галстух белые, кисейные с кружевами…»[71] .

Эта традиция подтверждается архивными документами. Во-первых, когда Екатерина II выплачивала своим фрейлинам «приданые суммы», то поначалу деньги «на кружева» шли отдельным пунктом: «О выдаче денег фрейлинам на приданое по 3000 руб., да на кружева по 1000 руб. Всего 8000 руб. 12 июля 1762 г.»; «Повелеваем выдать фрейлинам Нашим княжне Елисавете Белосельской и баронессе Марье Шафировой каждой в приданое по три тысячи, да на кружева по 1000 рублев. Всего 8000 руб.» (июль 1762 г.).