– Поверьте, ваше высочество…

– Во что мне верить, я выбираю сама. Я не так проста, как кажется. А теперь идите!

Среди всех этих неурядиц кое-что все же воодушевило Екатерину: по крайней мере, теперь она знала, что ее приданое находится в Англии. Конечно, это успокоит гнев короля и побудит его выполнить свою часть договора. При мысли об этом пульс Екатерины участился. Скоро она сможет выйти замуж!

А пока где ей раздобыть денег? Она не смела больше закладывать посуду, но с получением известия о доставке приданого родилась и мысль о возможном решении.

Екатерина приказала подать ей письменные принадлежности и составила послание к синьору Гримальди. Она объяснила, что надеется вскоре сочетаться браком с принцем Генрихом – конечно, он, синьор Гримальди, не усомнится в этом, потому что знает о приданом, – и просила рассмотреть возможность одолжить ей небольшую сумму, которую она вернет, как только ее личные обстоятельства изменятся.

Ответа не пришлось ждать долго. Синьор Гримальди почтет для себя за честь предоставить заем. Взамен он просил составить долговую расписку на основную сумму и проценты, которые должны быть выплачены в течение месяца с момента вступления принцессы в брак. Процент он запросил высокий – пятьдесят, но Екатерина решила, что у нее нет выбора, и понадеялась на понимание принца Генриха. В конце концов, надо же ей было на что-то жить!

Был колючий январский день, несколько жалких поленьев в очаге проигрывали битву с ледяными сквозняками, от которых дребезжали стекла в окнах. Екатерина отложила вышивание и поежилась. Пальцы онемели так, что не держали иглу.

Ничего не изменилось, и все ее надежды пошли прахом.

– Я больше не могу, – жаловалась она Марии. – Все становится хуже день ото дня.

– Не плачьте, ваше высочество, – умоляла ее Мария. – Вы знаете, как мне тяжело видеть ваши страдания.

Они были одни в спальне Екатерины, остальные фрейлины улеглись спать. Мария встала, налила вина и подала своей госпоже.

– Но у меня столько причин для слез! – всхлипывала Екатерина. – Вот я здесь, мне уже двадцать три, я все еще не замужем, и никаких надежд на перемены. Король зол, потому что мой отец до сих пор не одобрил передачу моего приданого. Он терпеть не может Фуэнсалиду, холоден ко мне. И я не могу ничем помочь ни тебе, ни Франсиске, никому из моих слуг. Сил моих больше нет выносить это!

Теперь она уже плакала навзрыд, закрыв лицо ладонями.

– Ш-ш-ш… Ну-ну… Слезами горю не поможешь, – тихо утешала принцессу Мария, обнимая ее вздрагивающие плечи.

– Мне всю жизнь не везет! Ох, Мария, я так несчастна. Боюсь, что я могу совершить непоправимое.

– Нет! – крикнула Мария. – Не говорите так! Грешно даже думать об этом.

– Я взывала к отцу, – прерывисто дыша, изливала душу Екатерина. – Говорила ему, что могу дойти до этого, если он не пришлет за мной и не позволит провести несколько последних дней жизни в служении Господу, монахиней, ведь иногда я думаю, что иного будущего у меня нет. Но он не ответил.

И она снова разрыдалась.

Вдруг в комнате появился брат Диего.

– Что происходит? Я случайно услышал. Ее высочество чем-то огорчены?

– Ее высочество в печали. – В голосе Марии звучала глубокая тревога. – Она собирается покончить с жизнью.

– Чтобы я никогда больше не слышал такого! – строго сказал монах.

Екатерина еще громче зашмыгала носом, она не могла остановиться. Брат Диего накрыл ладонью ее руку. Даже в этот критический момент она отвернулась, надеясь, что он ее уберет.

– Нет, дочь моя, – внушительно произнес монах. – Вы не сделаете этого. Задумываться о таких вещах – это большой грех против Бога. Призывать нас к себе – в Его власти. Мы не можем отправляться к Нему по своему желанию.