– А если на вас напали, вы не станете отбиваться? – требовательно спросил Уильям. – Не станете защищать себя? Свои семьи?

– Мы полагаемся на доброту и милосердие Господа. И если нас убьют, то мы умрем с твердой верой в обещанную Богом жизнь и воскрешение.

Помолчав, Уильям произнес:

– Или же вы полагаетесь на желание кого-то другого совершать насилие за вас.

Дензил глубоко вздохнул. Какое-то время они ехали в молчании, а последовавший затем разговор был о птицах.

Наутро пошел дождь. Не ливень с грозой, который проходит быстро, а нудный затяжной дождь, который, похоже, зарядил на весь день. Пережидать его под скалистым навесом, где они ночевали, было бессмысленно: ветер сдувал воду прямо в костер, и тот больше чадил, чем грел.

Кашляя, Уильям и Дензил нагрузили пожитками вьючного мула, а Рэйчел завернула в парусину охапку более-менее сухого хвороста. Если удастся найти укрытие на ночь, они хотя бы смогут развести огонь и приготовить ужин, даже если дождь к тому времени не прекратится.

Промокшие, путники медленно ехали на северо-восток. На перекрестке Дензил тревожно сверился с компасом.

– Что скажешь, друг Уильям? – Он снял очки и протер их полой пальто. – Ни одна из дорог не ведет именно туда, куда нам нужно, а друг Локет не упоминает об этом перекрестке в своих записях. Та дорога ведет на север, а та – на восток. По крайней мере, в данный момент.

Три дня назад они общались с фермером по фамилии Локет и его женой. Фермерша угостила их ужином, продала хлеб, яйца и сыр, а ее муж рассказал о дороге, которая вела в Олбани, – где-то на ней они должны были столкнуться с Континентальной армией. Но перекресток он не упоминал!

Перекресток лежал в низине и теперь представлял собой маленькое озеро. Тем не менее дорога, по которой они ехали, вроде бы была шире той, что пересекала ее.

– Эта, – решительно сказал Уильям и ударил пятками по бокам лошади, заставляя ее перейти озерцо.

Позже, к вечеру, он начал подозревать, что ошибся. Будь они на правильной дороге, то к концу дня должны были, со слов Локета, доехать до маленького поселения под названием Джонсонс-Форд. Конечно, из-за дождя они ехали медленней, убеждал себя Уильям. И, хотя местность вокруг выглядела как всегда нежилой и раздражающе зеленой, деревеньки и фермы обычно предстают перед глазами внезапно, словно грибы после проливного дождя. И потому они могут увидеть Джонсонс-Форд в любой момент.

– Может, селение затопило! – наклонившись вперед, крикнула Рэйчел. Она и сама вымокла так, словно побывала под водой, и Уильям, невзирая на тревогу, усмехнулся. Края соломенной шляпки намокли и обвисли; Рэйчел, которой приходилось их приподнимать, чтобы хоть что-то увидеть, напоминала ему подозрительно выглядывающую из-под листа лягушку. Ее одежда тоже промокла насквозь, а поскольку она была одета в три слоя ткани, то походила сейчас на бесформенный ком постиранного белья, вынутого из исходящего паром котелка.

Прежде чем он успел ответить, ее брат выпрямился в седле, осыпав все вокруг брызгами воды, и театральным жестом вытянул руку.

– Смотрите!

Уильям начал оглядываться, решив, что они недалеко от селения. Ничего подобного. Зато дорога уже не была пустой. К ним торопливо брел по грязи какой-то мужчина, укрывший голову и плечи от дождя разрезанным мешком. Встретить в этой пустынной местности человека – уже повод для радости, и Уильям слегка пришпорил лошадь, чтобы побыстрее поздороваться с незнакомцем.

– Рад встрече, юноша, – сказал мужчина, глядя на Уильяма из-под мешка. – Куда вы направляетесь в этот непогожий день? – Он заискивающе улыбнулся, показав сломанный клык, пожелтевший от табака.