Звякнула четвёртая монета.

Сэрим поджал губы и качнул головой.

И тут Рейна, которой, кажется, здесь совсем разонравилось, подалась вперёд, облокачиваясь на столешницу, и жалобно протянула:

– Ну, пожалуйста, расскажи! Очень дослушать хочется.

И уставилась на него в упор.

Сэрим охнул, крякнул, почесал в затылке – и, махнув рукой, принялся говорить… А серебряные монеты незаметно пропали, точно просочились сквозь стол или растворились в воздухе.

Без благодарной публики история растеряла половину живописных оборотов и философских отступлений, зато обрела детали – и имена. Только героиня, учёная-киморт, оставалась безымянной «ясноокой девой», остальных Сэрим называл, не стесняясь. И главу совета в Дабуре, Абира-Шалима арх Астара, который сперва извёл всех свободных мастеров города, заменив их рабами, а затем повадился одурманивать и продавать и странствующих кимортов. И сообщника его, караванщика Халиля-Утара арх Ташира, который упивался своей властью и не стеснялся калечить пленников, чтобы вселить в них страх. И михрани, правительницу Кашима, закрывавшую глаза на торговлю кимортами, покуда ей поставляли достаточно морт-клинков, чтоб держать в повиновении сыновей… Телор слушал внимательно и запоминал – а ещё, судя по оледеневшему от гнева лицу, изобретал особенную кару для каждого из злодеев и неизменно разочаровывался, когда их настигало чьё-то ещё возмездие.

Алара же больше интересовало другое.

Обычные люди из Дабура, дважды оказавшиеся в ловушке: сперва под пятой тирана-самодура, а затем в горниле страшной эпидемии, насланной кимортом; рабы, которых перевозили тем же караваном, что и пленённую «ясноокую деву», и которых уж точно бы никто не стал спасать – или мстить за них… Думал он и о деве-учёной: что она чувствовала, когда её предали сразу после того, как она спасла город? Откуда взялись у неё силы и упрямство, чтоб обхитрить караванщика и сбежать? О чём она размышляла, скитаясь по пустыне, и позже, в Кашиме, встретив своего мучителя?..

Рейну, как водится, тоже беспокоило что-то своё.

– Сэрим, Сэрим, скажи, – потянула она сказителя за краешек потрёпанной хисты. – Скажи только сразу, их спасут ведь?

– Кого? – Он, кажется, смутился.

– Тех кимортов, которых, ну, – Рейна потупилась, а потом и вовсе отвернулась, – которых злые люди украли… Работорговцы.

В этот миг Алар понял – и у него перехватило дыхание.

«Так она себя представляет на их месте».

И немудрено: для сообразительной девочки не составило труда догадаться, выслушав рассказ, для чего её в своё время одурманили дружинники и куда собирались передать дальше. Сэрим не знал о её злоключениях – но, кажется, многое понимал тоже.

– Спасут, – уверенно сказал он. – О том-то и повесть, разве нет? Что однажды всё будет хорошо.

Рейна улыбнулась, кивнула – и покрепче прижала к груди моток морт-верёвки, как иные дети обнимают любимые игрушки.

…А между тем рассказ затянулся. Настолько, что явилась наконец подавальщица и принесла большой котелок каши с птичьим мясом – недурной, к слову, сытной. Пришлось ненадолго прерваться, чтобы потом продолжить историю уже за чашкой ароматного травяного настоя со сладкими ягодами. Впрочем, до финала Сэрим не дошёл, даже когда солнце начало клониться к горизонту; а когда начало темнеть, спохватился:

– Ох, я ж обещал песню на площади закончить! Нехорошо людей обманывать. Если нынче не приду, то в следующий раз мне разве что палками по спине заплатят, – вскочил он с лавки, закинул суму на плечо и махнул рукой. – Завтра к полудню приходите снова к Брайне, я дорасскажу! Не обману, честное слово!