Прошло уже несколько недель с тех пор, как меня выписали, и я чертовски взвинчен. Оглядываю огромное чудовищное здание в поисках чего-нибудь, что могло бы произвести на меня впечатление. Чего-нибудь такого, что отвлечет меня от мысли о том, что завтра снимут гипс и уже ничто не помешает мне отыскать свой кайф.

Но вот в чем загвоздка с кайфом: я хочу его так же сильно, как и не хочу. Чувствуя постоянное давление и тягу к нему, я всегда оказываюсь в проигрыше. Я не хочу поддаваться искушению, обманывать и подвергать себя опасности. В то же время одна только мысль о нем расслабляет мои всегда напряженные мышцы, и если бы этого было достаточно, то жизнь стала бы просто божественной.

Не буду лгать: отчасти причина, по которой я предложил всем нам подняться сюда, состояла в надежде найти хоть что-то похожее на приход, но, к сожалению, адреналина недостаточно.

Ребята расходятся и направляются к лестнице, ведущей к парадной двери этого заброшенного заведения. Здесь собрались представители команд по плаванию и футболу, и они обсуждают сочетание бейсбола, футбола и чувства долга. Мигель, парень, с которым я лучше всего общаюсь, – самый упрямый из всех, и он ведет разговор.

Сильвия поднимается рядом со мной. Компанию ей составляет группа девушек, которые следуют за ней почти везде, куда бы она ни пошла. Сильвия настоящий лидер, как и моя мама. И я понимаю почему: в ней есть что-то такое, что притягивает меня, как свет, и именно поэтому она одна из немногих, кого я называю другом.

Я знаю очень многих людей. И многие люди знают меня. И, хотя меня можно назвать общительным, я считаю себя закрытым человеком.

Сильвия остается рядом со мной, пока ее друзья следуют за парнями через дыру, где раньше было оконное стекло. Она заправляет свои медово-светлые волосы, уложенные локонами, за ухо.

Как всегда, она хорошо выглядит. На ней дизайнерские джинсы и фиолетовый топ, который обтягивает все нужные места. Все это было куплено в день шопинга вместе с ее мамой, Ханной, моей мамой и Люси. Не совсем подходящая одежда для нашей вылазки, но вряд ли она знала, что мы найдем такие приключения, когда собиралась. В свою защиту скажу, что я никого не приглашал – это была мама, игнорирующая мою просьбу дать мне немного времени на распаковку вещей. Она считает, что мне нужно быть общительным двадцать четыре на семь, поэтому написала Сильвии, чтобы та привела мою «команду».

Хотелось бы, чтобы мама научилась отступать.

– Ты помнишь, как мы приехали сюда в девятом классе? – говорит Сильвия, когда мы поднимаемся по лестнице.

– Ты имеешь в виду, когда я выскочил из-за двери и напугал тебя до чертиков, а ты описалась?

– Я не описалась. – Она хлопает меня по плечу.

– Но ты же кричала.

Она смеется, потому что действительно кричала целых пять минут, а потом еще полчаса ее трясло. Я залезаю в окно первым, и Сильвия колеблется, поднимая то одну ногу, то другую, чтобы последовать за мной. Слабый вечерний свет струится из открытых окон, и все вокруг окутано жутковатой дымкой.

Наши друзья разбрелись по большому вестибюлю. Большинство девушек жмутся к парням, исследуя брошенные ржавые каталки. Кто-то включает фонарик на своем телефоне, и свет начинает танцевать по кафельному полу. Красные и черные граффити украшают грязные и облупившиеся штукатурные стены, и я смотрю дважды на то место в углу комнаты, где замечаю наручники.

– Значит, в этом году, – говорит Сильвия с тяжелым предчувствием, и эти вечно напряженные мышцы на моей шее еще больше напрягаются.