Вор с мгновение рассматривал шкатулку, а потом глянул на меня.

– Вот и все, что мне нужно. Я ухожу.

Держа ее в ладони, вор помчался к выходу, но внезапно чья-то рука потянулась и схватила его за лодыжку. Это оказался один из павших гвардейцев – он все еще был в сознании.

Вор споткнулся, повалился на пол, и шкатулка выскочила у него из рук.

Она приземлилась прямо передо мной. Но не успела я собраться с мыслями, чтобы поднять ее или убежать, как крышка распахнулась и из шкатулки что-то вылетело. Оно было похоже на золотой дым.

Затаив дыхание я смотрела, как блестящий, искрящийся, кружащий золотой дым поднялся высоким потоком с меня ростом. И замер.

Я слышала, как вор выругался резким, гортанным голосом.

Не успела я шевельнуться, хотя бы подумать, как золотой дым устремился ко мне и ударил с такой силой, что сбил с ног.

Я не помню, как падала.

Я помню только темноту.

Огонь.

Повсюду огонь, освещающий безлунную ночь.

Люди кричали – и взрослые, и дети, пытаясь убежать от пламени. Они горели. Они все горели.

– Джосс… Джосс, очнись. Пожалуйста, очнись!

Я села, хватая ртом воздух, а сердце бешено стучало в груди, когда я вырвалась из огненного кошмара.

– Где я? – спросила я хрипло и еле слышно.

– Ты дома. В безопасности. Я так за тебя волновалась!

Селина. Звук ее голоса помог мне немного расслабиться. Прищурившись, я увидела, что она сидит на краю моей кровати. Голова раскалывалась от похмелья, и я застонала от боли.

– Как я здесь оказалась? Не помню, как ехала домой. – Я опустила взгляд и увидела, что на мне была любимая ночная рубашка бирюзового цвета. – О боже, – проговорила я. – Кому-то пришлось переодевать меня, как ребенка?

Она поморщилась.

– Ты правда была в отключке. Медсестра всю ночь следила за твоим состоянием.

Я вытаращила глаза.

– Как долго я спала?

– Почти весь день, – нерешительно ответила она.

– Серьезно? – Уставилась на нее я.

Она кивнула.

– Но с тобой все хорошо. Врач сказал, что все хорошо.

Я откинулась на мягкую, привычную кровать.

– Что случилось?

– Ты стала свидетельницей кражи, – ответила Селина напряженным голосом. – Тебе повезло, что ты еще жива.

Я ахнула, когда на меня нахлынули обрывки воспоминаний о случившемся. Выставка украденных предметов искусства лорда Баниона. Упавшие гвардейцы. Вор в форме королевского гвардейца.

– Они мертвы? – нерешительно спросила я, чувствуя, как сводит живот. – Гвардейцы.

Селина помотала головой, и что-то внутри меня слегка успокоилось.

– Вор сбежал, – сообщила она. – Но отец говорит, что осталась запись с камеры видеонаблюдения, по которой его, возможно, опознают.

– Хорошо, – прошептала я. – Потому что сомневаюсь, что от меня будет толк. Я мало что помню.

– Гвардейцы тоже немногое помнят. У вора был какой-то дурман, которым он всех вырубил. К счастью, он смог украсть с выставки только один предмет, и никто серьезно не пострадал. – Селина заключила меня в объятья. – Я очень рада, что с тобой все хорошо.

Вор чем-то меня одурманил? Я мысленно проверила свое тело с головы до пят и с облегчением отметила, что по ощущениям все было в порядке, если не считать пульсирующей головной боли.

– Со мной все хорошо.

– Я так сильно волновалась.

– Я бы тоже волновалась, если бы была хоть немного в сознании. Напомни мне, что не стоит выпивать целую бутылку вина меньше чем за час, особенно если какой-нибудь преступник намеревается чем-то меня одурманить. – Я изо всех сил старалась улыбнуться и сделать вид, что могу легко отойти от пережитого. Мне не хотелось, чтобы Селина переживала еще больше.