— Это мой сын, бойфренд Стеллы.

— Бойфренд?

— По-нашему, ее парень.

— Я знаю английский язык, Антон Павлович. Чем могу вам помочь?

— Мы пришли выразить Стелле свои соболезнования и поинтересоваться, чем можем помочь.

— Благодарю, помощь не требуется.

— Простите, вы не представились…

— Эмин Исмаилович.

—  Эмин Исмаилович, незадолго до трагедии мы с Станиславом Сергеевичем между собой договорились, что наши дети, по достижению совершеннолетия Стеллы, объявят о своей помолвке.

— Чудесно, вернемся к этому вопросу через год.

— Простите? – серые глаза Антона Павловича бегают в разные стороны. – Мне кажется, что логичнее в ближайшем времени. Бизнес нельзя оставлять без присмотра, девочке нужна семья, которая ее поддержит, утешит в трудную минуту.

— Вы можете утешать ее хоть сейчас, гостей никто не запрещал, поддержка бойфренда и друзей будет очень кстати.  

— Чудесно, будем заходить по мере возможностей, но бизнес…любое дело без присмотра может потерять свои позиции на рынке.

— Антон Павлович, спешу вас успокоить, бизнес не рухнет, он в надежных руках.

— Если не секрет, то в чьих?

— В моих. Спешу вам сообщить, бизнес будет у меня до достижения Стеллой двадцатипятилетнего возраста. Вы должны понимать, свадьбу мы можем сыграть хоть через положенные сорок дней после похорон или через год, даже через два, но суть в том, что в течение семи лет ни вы, ни ваш сын, ни сама Стелла ни копейки не получат с наследства Савицкого.

— Это невозможно! – Антон Павлович краснеет на глазах, как рак во время варки. – Где гарантия, что вы не обанкротите фирму Стаса?

— Гарантия – документы, которые оставил Савицкий. Мне приказано только умножать богатство их семьи, а не разорять бизнес, по достижению двадцати пяти лет Стелла станет довольно состоятельной девушкой, но до этого момента она будет находиться полностью на содержании ближайших родственников или семьи мужа, – очаровательно-обманчиво улыбаюсь, прекрасно понимая, какие цели преследуют эти люди, а тут такой облом. Все же покойный Станислав Сергеевич очень многое предвидел. Не каждый согласится содержать девушку по ее запросам, семь лет выжидая доступ к ее деньгам.

Несостоявшийся родственник Савицкой безмолвно открывает и закрывает рот и становится похож на рыбу, выброшенную на берег. Его сынок так же сникает, только сейчас замечаю, что у того распухший нос, словно недавно ему хорошо врезали.

— Вопросы? – кладу руки на стол, сцепляя их в замок. Богданов качает головой, судорожно над чем-то думает. Наверное, сегодня будет тщательно считать расходы и доходы, перспективы.

— То есть, даже если Стелла выйдет замуж, бизнес Савицкого будет в ваших руках?

— Да, – позволяю себе усмехнуться. – Мы можем сейчас поговорить о свадьбе или отложим данный вопрос на неопределенное время?

— Я думаю сейчас не совсем удачное время: похороны, поминки – какая свадьба! – торопливо бормочет Антон Павлович, встает с кресла. Я также поднимаюсь со своего места, обхожу стол. Втроем выходим из кабинета. В тишине дома наши шаги звучат неприятно, ощущается взаимное напряжение между нами, как дымка по утру. Гости покидают дом, даже не протягивая руки для пожатий, так спешат. Смотрю им в спины. Я тоже преследую свои цели: эти люди расскажут другим кандидатам о положении дел Стеллы, все сразу задумаются о ситуации, не будут осаждать дом, беспокоить девушку и тратить мое время на пустые разговоры.

— Что они хотели? – раздается за спиною сиплый голос Стеллы. Не оборачиваюсь, слежу за парочкой через окно, убеждаюсь, что охрана закрыла за ними ворота, и отвечаю: