7. Глава 7. Дмитрий

Стоило нам сесть в машину, как Ольга решила «пропесочить» сестру. Но мой строгий взгляд способствовал ее спокойствию. По дыханию Нади на заднем сиденье понимаю, что она совсем сжалась и испугалась. Ей сегодня пришлось пережить не хилый стресс. А тут еще и сестра со своими нравоучениями. Поэтому не даю Оле разойтись в выражениях. Не время. Не сейчас.

Подъезжаем к дому. Оля всем своим видом показывает, что она против проживания Нади у меня. Она буквально вытаскивает сестру из машины за локоть и что-то шипит ей в ухо. Надя еще больше зажимается. Начинает дрожать.

- Сохраняй самообладание, - только делаю ей замечание и беру Надю за свободную руку.

Ее ладонь утонула в моей. С таким мне еще не приходилось сталкиваться. Надя среднего роста. На высоких каблуках сейчас выглядит довольно высокой. Но хрупкое телосложение и маленькие ручки делает из нее сейчас зашуганного ребенка.

Впрочем, так оно и есть.

Пусть не ребенок, но Оля застращала сестру так, что та дрожит всем телом. Возможно, ее серьезно знобит. Не заболела бы. С простудными заболеваниями сейчас хочется сталкиваться меньше всего.

- Дмитрий Егорович! – предпринимает последнюю попытку Оля, но я в буквальном смысле этого слова захлопываю свою дверь у нее перед носом, пропустив Надю вперед в свою квартиру.

- Я все сказал, - говорю как можно строже, чтобы этот вопрос больше не поднимался.

Я не насильник. Я верен своей покойной супруге. На Надю у меня нет никаких мужских видов. Хотя не постесняюсь признать, что давно ее не видел, поэтому помню угловатым подростком. Хоть ей и было тогда лет двадцать. Сейчас же передо мной молодая и симпатичная женщина. У которой не клеится в личной жизни, как говорит Оля. Почему-то даже в этом вопросе хочется ей помочь.

Если бы не Нестеров, я бы не добился сейчас всего того, что имею. Он сразу взял меня под свое крыло. Сразу после академии я попал к нему в отдел простым опером. Молодой, совсем неопытный, да еще и влюбленно-окрыленный, собирающийся жениться придурок. По-другому назвать себя язык не поворачивается. Именно моя влюбленность в покойную супругу и зацепила Никиту Аркадьевича. Он сначала подшучивал, но без злости надо мной. А после моей женитьбы познакомил нас со своей семьей. Можно сказать, что мы дружили семьями. Нестерова тогда «преследовало» повышение за повышением, что, правда, сопровождалось постоянными переходами из управления в управление. Он всегда предлагал мне пойти с ним.

И я шел.

Моя супруга – все же женщины от природы слегка меркантильны – прямо сказала, что с такими людьми нужно дружить. А если еще и это приятный человек по характеру и разговорам – дружить охотно. Она тоже искренне привязалась к семье Нестеровых. Мы были молодыми и приезжими. Никита Аркадьевич со своей женой вроде как стали нам старшими товарищами. Наставниками. Всегда давали мудрый и ценный совет. Но и вроде родительского порицания тоже давали.

- Раздевайся, - машинально велю Наде, снимая обувь в прихожей.

Собирающаяся разуться Надя от моих слов только встала прямо, будто лом проглотила. Не сразу понял смысл своих слов.

Дурак. Брякнуть такое после пережитого…

- В смысле разувайся, - уточняю, убирая в шкаф свой китель. – Сейчас я дам тебе одежду и полотенце, - ухожу в спальню и кричу оттуда. – Примешь душ. Потом будем твои раны обрабатывать.

- Вы не утруждайте себя, - чуть ли не заикается Надя. – Я сама справлюсь. Отдыхайте уже.

- Мне тоже душ нужно принять, - объясняю свой план действий с сохранением задуманной последовательности. – Поэтому иди первой, - даю ей полотенце и свой спортивный костюм с трико и кофтой с длинным рукавом. – Я пока все подготовлю. Раны будешь сама обрабатывать.