— Ш-ш-што? — блондинка буквально пропела, взяв нужную ноту и прижимая пса к сердцу. Так крепко, словно он мог защитить ее от охреневшего Глеба, от меня и от каждого придурка, который прямо сейчас зарился на ее подкаченные бедра.

Да они что, издеваются? Что Ник с его оценивающим взглядом, что этот трахарь вездепихательный!

Рыжему лишь бы пиструн свой пристроить, а кому — вообще не важно. Видно же, что девчонка напугана до чертиков и вот-вот «отъедет». Да если сейчас понадобится привести ее в чувства, ни у кого нашатыря не допросишься. Эти суровые парни такие мелочи в своих тачках не возят. Бинты, пушки, бухло — вот вся составляющая их аптечек.

— Глеб, — я взглянул на него так, чтобы он понял, что сейчас его подкатам не лучшее время и место. Но на это в его глазах прочел: «А тебе, значит, можно?»

Можно? Можно, сука! Сейчас мне все можно, пока она не потеряла сознание. Только обморока ее нам не хватало…

— Ладно, — я еще раз оценил ее бледность. — Посиди пока в машине.

— А это зачем? — она так тихо сказала, что я еле ее услышал. — Вы меня отпустите, и я пойду... с богом.

— С богом? — да моя бровь чуть напополам не сломалась от удивления.

Вот чудна́я! Да где же он ходит-то в наше время? И ведь встречаются же еще люди, которые в него верят. Да те же церкви уже давно существуют чисто для отмывания бабла прихожан и только.

— Посиди, сказал, — надавил я. — Куда ты с такой ногой собралась?

Я еще раз посмотрел на ее рану. Кровь все еще текла тонкой струйкой. Ее царапину необходимо было обработать, что тут думать?

Вручив девушку Никите из рук в руки, я заметил неодобрительный взгляд Глеба. И его можно было понять. Мы приехали дела решать, а тут я отклонился от курса, да еще и подкат ему обломал.

А что поделать? Не каждый день встречаются такие милые и красивые леди-бродяги, которые пикируют в отходы, чтобы спаси зверюшку. И меня, честно говоря, ее самопожертвование зацепило.

— Ну, здравствуй, Ахмед, — я протянул руку своему конкуренту и несменному поставщику девчонок на вечер.

— Привет, — оскалился он и взглянул в сторону тачки, куда Никита усадил блондинку. — Ты теперь девок в постель из помоек тащишь? Да, Влад? Совсем туго с женским вниманием стало? Все мои девочки от одного твоего имени по углам прячутся, ты знаешь это?

— Тебе виднее... Не могу знать, что там твои шалавы обо мне рассказывают, — я протянул ему пачку сигарет, но Ахмед отказался.

— Плохая слава вперед тебя летит со скоростью света.

— Ага… Стоило кому-то вякнуть, что я плохой, так все... понеслась по кочкам, не остановишь.

— Плохой, — засмеялся Юсупов, поглядывая на мою сигарету. — Ну-ну. Ты грохнул Басырова, а теперь еще и его единственного сына на глазах у моей девки и хочешь, чтобы все забыли об этом?

— Басыров… — повторил я. — Точно. А я уже и забыл, как его звали. Так он отомстить приходил? Забавно.

— Убивать людей — это харам*, друг мой. За это мы с тобой будем гореть в аду.

— Обязательно. А пока мы торчим на грешной сучьей земле, давай не будем усложнять друг другу жизнь и приступим к делу.

— Согласен, — он с завистью посмотрел на то, как я затягивался. Курить, что ли, бросить пытался?

— Нам уже давно пора решить этот вопрос. И если ты тоже за, то у меня есть условие.

— Слушаю, — он напрягся.

— Мне нужен тот, кто подстрелил моего телохранителя. Выдай мне его и дело с концом. С моей стороны к тебе и твоим людям больше не будет претензий. Каждый пойдет своим путем. Разделим все честно.

Я выбросил окурок в сторону и переглянулся с Глебом. Рыжий ждал указаний. У него руки чесались устроить перестрелку.