Он не договорил. Напрягся и сжал кулаки, заскрежетал зубами. Затем наклонился и взял камень. Бросил его в воду так, что тот поскакал по поверхности. И он, и я следили за ним. После Марк заговорил.

‒ У тебя было столько желаний, жаль, что не успели их все воплотить в жизнь. И список не успели заполнить. Надеюсь, что ты не в обиде, что за тебя его заполнил я, − и только сейчас он повернул голову в мою сторону. – И у меня всего лишь три желания в этой жизни, ‒ Марк отвернулся и снова кинул плоский камень в реку, не заботясь о том, чтобы он поскакал по воде. ‒ А это в десятки раз меньше, чем было у меня… ‒ Надеюсь, сама догадываешься какие? ‒ на его вопрос я отрицательно мотнула головой. Мысли читать за эти четыре года я еще не научилась. ‒ Тогда прочти. Надеюсь, читать хоть не разучилась. Но могу и озвучить. Первое: забыть тебя навсегда. Второе: вырвать тебя из своей памяти и сердца. Третье… ‒ и он запнулся, прожигая меня своими глазами. ‒ Похоронить тебя. Навсегда. Лучше бы ты не возвращалась.

И он шагнул за спину. Развернулась тоже. Он достал из багажника некогда моего байка и вытащил оттуда тетрадь, протянул в мою сторону.

− И к Миле чтобы не приближалась. Я переведу её в другую группу, − и сев на байк, уехал.

Я так и осталась стоять с протянутой рукой, в которой был скорее всего мой блокнот, куда были записаны мои тридцать три желания. И Марк тридцать из них воплотил в жизнь, не успел только последние три.

С дрожащими руками открываю страницы, которые уже порядком истрепаны, но в темноте ничего не могу разобрать. Закрываю страницами лицо и рыдаю в голос, не боясь того, что меня может услышать кто-нибудь. А звук байка уноситься всё дальше и дальше, оставляя меня совсем одну, наедине со своими мыслями. И с разбитым сердцем, которое уже не восстановить никак…

9. 8.

Глава 8. 

Марк

... И целый мир возненавидел,
Чтобы тебя любить сильней.

М. Ю. Лермонтов.

Ушла…

Ну и слава богу. Правда, какая-то часть меня воспротивилась этому факту, но я сразу прогнал их, затолкав в самый дальний уголок. Да и после ухода Даны, я тоже стал собираться. Дети словно только этого и ждали, взялись за руки и чуть ли не вприпрыжку побежали к машине. Даже прощаться не стали, вместо них пришлось сделать это самому.

Одно её появление всё перевернуло верх дном. Да так, что самому хотелось крушить всё вокруг. Внутри я был похож на разъярённого быка, у которого перед глазами махали красной тряпкой. В голове билась лишь одна мысль: зачем она снова появилась в моей жизни. Зачем? Для чего?

В машине по дороге домой все молчали. Сколько бы раз не смотрел в зеркало заднего вида, Мила отворачивалась, изучая всё, что мелькало за окном. Женя тоже не разговаривал со мной, уткнувшись в свой телефон. Что происходит? Это они устроили против меня своего рода бойкот? Да за что? В чём я провинился перед ними на этот раз?

− В честь чего молчание? – первым всё-таки не выдержал я. – Может хоть скажете прямо, чтобы я не гадал?

Я не привык ездить вот так в молчании? Мила всегда без умолку «щебетала» либо со мной, либо с братом, ведь с другими она не общалась. До этого дня, как оказалось. Женя интересовался разными вопросами, с которыми встречался не то в школе, не то в интернете, где тусовался почти всё своё свободное время. Поэтому сегодняшняя тишина меня немного напрягала. Да и причину «бойкота» стоит бы выяснить.

− Ну, ребят? Я же не умею читать ваши мысли? – Мила первая повернула голову, глядя в зеркало и встречаясь с моими глазами. – Каждый заслуживает второго шанса.