— Не хочу, — пошел на попятную Кир. И тут же отрезал – на этот раз голосом армейского офицера: — Но об этом не может быть и речи.

— Тогда вообще ни о чем не может быть и речи! — Надя кинула вилку и вскочила на ноги. — Мне уже с подругами нельзя на природу, да? А что мне вообще можно?

Кир Олегович ни слова не говоря смотрел на нее. Спокойно и холодно, как он умел. Выжидал, когда буря пройдет. Она всегда проходит. Надя знала, что он сильнее. Он переждет, а она – успокоится.

Вздохнула, уняла тряску в руках и села обратно. Замолчала. Он тоже продолжал молчать.

—  А ты не думал, что я могу просто поехать, не спрашивая у тебя? —  спокойно и ехидно сказала она наконец. —  Что я вообще могу плевать на твое мнение? Что я взрослый человек и по закону имею право делать, что считаю нужным?

—  По закону – да, —  коротко ответил Кир Олегович, словно дал ей пощечину. — Но ты знаешь, какие последствия будут потом.

«Знаю», - подумала Надя. И голова сама собой опустилась.

Иногда во время таких разговоров ей хотелось просто взять бутылку с оливковым маслом – она стеклянная, тяжелая – и заехать деду по голове.

Только она никогда этого не сделает. И Кир это прекрасно знает.

— Когда-нибудь я перестану бояться последствий, — очень тихо сказала Надя. Тихо, потому что спорить с ним дальше вслух не решалась.

— Возможно, — усмехнулся Кир. — А сейчас, девочка моя, собери посуду и иди спать. Ты устала, вот дурные мысли  в голову и лезут.

Ни слова не ответив, Надя быстро собрала посуду – это, кстати, давало возможно повернуться к деду спиной, не видеть его невозмутимое строгое лицо. Запустила посудомойку и как послушная девочка пошла к себе в комнату.

… Когда Надя устала плакать и почти заснула, Кир Олегович пришел к ней. Присел на краешек кровати, обнял ее ноги. Надя поморщилась: пришел подлизываться?

— Знаешь, я подумал, девочка моя милая, — хитро улыбнулся он. Было темно, но Надя знала эту его улыбку. — Действительно плохо, что ты никуда не ездишь с друзьями. Они могут подумать о тебе… лишнее. Поезжай. Если там действительно будет лишь один парень, этот Данила. Но ты знаешь, что будет, если ты … дашь ему или кому-нибудь еще какие-нибудь авансы? Ты ведь умная у меня, понимаешь?

— Понимаю, — прошептала Надя. — Спасибо.

Как ни странно, она действительно испытала благодарность. И ликующую радость

Она поедет! Вырвется из своей жизни на два дня.

Будет кормить комаров (говорят, это обязательный пункт программы) и наслаждаться песнями под гитару.

И, конечно, из парней там будет не один Данила. Ей удалось обмануть Кира. Там будет вообще трое парней и три девушки. Это если она не решится позвонить новому знакомому – таксисту Игорю Иванову.

***

Конечно, Игорь не взял новый вызов.

Везти кого-то, трепаться с ним после общения с Надей казалось нереальным. После этого можно было быть только … с ней. На худой конец – одному.

Он был какой-то ошарашенный. Хотелось глупо улыбаться, вспоминая ее лицо, голос , невероятные коленки, светлую, почти прозрачную, кожу, большущие серые глаза. И тут же хмурился, вспоминая ее нервные реакции и испуг.

Да что же с ней такое?

И, главное, позвонит или не позвонит?

Тут пятьдесят на пятьдесят. Игорь ощущал, что именно так, и этот расклад ему не нравился.

Потому что, если не позвонит – все равно придется подловить ее и навязаться на поездку на природу. А подобная назойливость будет пугать ее и может вызвать еще большее отдаление.

В общем, когда Игорь приехал в Москву, он то ощущал, как губы расползаются в улыбку при мысли о волшебной фее из туристического института, то кривился про себя, насколько все усложняет дистанция, которую она выставила между ними.