– Где ты пропадала столько времени? – эльфиечка явно злилась, теребя оборки на рукавах. – Мы начали волноваться.

– За меня? – я умилилась. – Я же была с братом. Что он бы мне сделал? Циркулем заколол?

– Не язви, – фыркнула Лу. – Они так на тебя смотрели.

– Блейк, а что хотел Стоун? – хмуро подал голос Конор, сидевший на кровати девушки. – Они же тебя не на чай звали?

– Верно, – подтвердила я. – Требовали, чтобы я докладывала о тебе любые мелочи. Ты же, оказывается, королевских кровей. А мы так… – я поводила ножкой, – челядь.

– А ты что ответила? – застыл на мгновение мой друг.

И мне стало обидно. В его глазах обозначилось сомнение, которое пришлось спешно развеивать.

– Что папа меня стукачом не растил, Конор, – показала парню язык. – Тебе не очевидно, что я могла сказать? Лучше объясни, что там у тебя за идея по избавлению от вездесущего ящера. Он пару дней возле меня, но бесит, словно в родню мою затесался.

Юноша почесал свой затылок, дожидаясь, когда я устроюсь на кресле. Он медлил, выжидал, что означало, что предложение мне и Лусиэнь не понравится.

– Блейк, ты же… – он без сил поднял ладонь и сразу опустил ее. – Ты же бойкая.

– И какое это имеет отношения к делу? – я заинтересовано выгнула бровь.

Дружище с ответом не торопился.

– За отношения между мэтром и адептом преподавателей изгоняют. Если ты… – он замялся, не продолжая свою мысль. Побаивался моей справедливой реакции.

Зато Лусиэнь охнула и прикрыла пальцами свои губы.

– Ты хочешь, чтобы Блейк…

– Ты хочешь, чтобы я… – распахнула глаза как можно сильнее.

– Да, – Конор насупился. – Я хочу, чтобы ты обаяла Стоуна. Я не слепой. Ты его заинтриговала, а еще ты сильно отличаешься от дракониц. Лусиэнь о подобном я попросить не могу, – он мельком поглядел на эльфийку. – Она не умеет лгать и притворяться. Если он себя оскандалит, его выдворят из академии.

Я вспомнила, как пыталась улизнуть из дома, а позже натравила на господина Рея кусачих термитов.

– Боюсь, ты не по адресу. Я успела его разозлить. – И рассказала ребятам о своем ночном разговоре с главой тайной канцелярии, когда тот искренне возмущался моему воспитанию.

– То есть ты ему наврала? – подытожил друг. – Что никуда не пойдешь.

– Немного, – нехотя призналась я.

– Так это же отлично. Все лучшие отношения с этого и начинаются.

Лично я энтузиазма Конора не разделяла.

– Какие отношения? Он меня на дух не переносит. Лучше обрати свой взор на Лусиэнь.

Подруге тоже не нравилась идея парня, но она взглядом показала, что «ничего человеческое ей не чуждо», и если для дела надо, она бросится на передовую, роняя туфельки. Зато юный дракон скривился, услышав мое предложение, и замотал головой, поглядывая на Лу.

Что-то тут нечисто. За нее он явно волнуется больше, чем за меня. Он не друг, а перепончатокрылый мумлик какой-то.

– Блейк, нет, на Лу он так не среагирует, – проговорил Кинг, вляпываясь в еще большие проблемы.

Ой, дурак, не к добру он высказался. За год дружбы уже должен был привыкнуть: все, что срывается с его губ, может нести двойной смысл для женщин. Мы обсудим, переиначим и сделаем свои собственные выводы, возможно, очень далекие от истины. Женская логика подавляюще часто оставляет свой след на мужской психике.

Каким-то третьим чувством я и сама понимала, что привлекла Стоуна, но не факт, что в положительном свете. Если судить по рассказам Конора о малой родине, то драконицы в Рейвенаре – затворницы. Их рождается преступно мало, мужчины их ценят и сильно оберегают, не давая проявить самостоятельность. От этого женщины в их стране чуточку капризные и падкие на лесть. То ли дело я… способная дать отпор любому мужлану, а на языке, как любил приговаривать батюшка, у меня демоны пляшут. Тут, правда, его вина – чему еще я могла научиться у дипломата?