«Лучше б я завёл попугайчика...»

1Кусты, заросли (казачье)

5. Глава 5

Терминатор

Голова гудела, как пустой казан из-под узбекского плова, по которому жахнули молотком. Я схватился за черепушку рукой, на ладони осталось липкое пятно. Всмотрелся ошарашенно в вымазанные пальцы.

Кровь?! Эта муха разбила мне голову в кровь?!

Она. Мне. Дожили...

В расплывающийся фокус перед глазами попал проём открытой двери и коридор. Следы мелких лапок в кроссовках на бетонной пыли. Сбежала!

Я был в отключке? Сколько? И чего я сижу?

Оттолкнувшись руками от стены, я вскочил и тут же пошатнулся, голову так повело, что я за малым не рухнул обратно. С усилием удержался на своих двоих, а в ушах зашумело сильнее. Шагнул вперёд и чуть не споткнулся о гантель килограмма три на вид.

Мелкая пакостница меня вот этим приложила? Как удержала-то, Муха, тяжесть такую и где взяла? Обернулся, скользнул взглядом в пустую комнату и мимоходом отметил: ага, встала на стул. К счастью, размаха не хватило грабануть со всей дури, а то бы валялся тут с проломленным черепом, как кокос под пальмой. Липкое и горячее ощущалось по всей левой стороне — от головы и за шиворот. Пахло кровью. Ну, хоть не мозгами.

Додумывал я уже на ходу, рванув по коридору к лестнице. Как пьяный, криво взбежал по ступеням. Сквозняком шарахнуло в лицо из распахнутой входной двери, зашелестел полиэтилен.

– Женя! – крикнул я с порога. – Евгения!

Балда, куда она побежит, если вокруг забор! И я баран, местности не знаю. Стоп, а я закрыл ворота? Да, закрыл. Они автоматические. Чёрт, а калитка есть?

Бегом я пересёк двор. Пролетел мимо распахнутого Крузера, заглянул внутрь. В багажник. Покружил мимо куч строительного мусора, песка, щебня, каких-то жбанов. Адреналин бил по вискам. Возникло странное ощущение, что я снимаюсь в «Пятнице, тринадцатое», только мне забыли дать в руки пилу. Эта Муха наверняка так и думает!

– Женя! – проорал я в глухую темень.

Тронул ручку калитки, та легко поддалась и, кажется, ещё хранила тепло ладошки. Я метнулся наружу.

– Женя!

Не дура, с дороги свернула. Но куда? Вокруг же ни черта нет, один пустырь с облезлым кустарником, камыши, лесополоса и километр до железной дороги. А если девчонка по шпалам до города двинет? Она же сообразительная, как выяснилось! Сердце рухнуло в желудок. Голову снова повело. Я обеими руками удержал её, словно поставил на место.

Нет, далеко балерина бы сбежать не успела, она не рейнджер.

Я включил фонарь в телефоне и осветил чёрные заросли.

– Глупая! Женя! Ты же меня подставляешь и себя! – гаркнул я в промозглую ночь.

Вдалеке завыла собака. Я застыл, затем сделал пару намеренно громких шагов и перевёл луч фонаря к камышам у Дона, плескающего совсем рядом. А сам весь превратился в слух. Пусть думает, что иду туда. Ледяной ветер охладил саднящую над виском рану. Заколыхал ветки стоящих на пригорке мёртвых акаций, серо-синие, как призраки степи, сухие будыли. Я сделал ещё пару фальш-шагов и буквально шестым чувством уловил шевеление в кустах с противоположной стороны от дороги. Попалась!

Я ломанулся туда, ломая сухостой, как бешеный лось в весенний гон. Шорох прекратился. Ясно, Муха затаилась. Но поздно, красавица, я уже понял, где ты. В несколько прыжков я оказался у раскидистых голых веток безымянного куста. Луч фонаря вглубь высветил розовое пятнышко. Забилась, как мышка.

– Женя, я вижу тебя, вылезай! – рявкнул я.

Ни звука в ответ. Да что я тут шутки играть с ней буду? Сколько можно?

Продолжая светить фонарём, я выждал несколько мгновений. А потом со страшным треском разворошил, сломал и раздвинул ветвистую преграду, царапая руки. Наклонился и оказался нос к носу с беглянкой. Она сидела на земле, втянув голову в плечи. Даже не глянув на меня, отвернулась и зажмурилась, словно я на самом деле собрался её убивать. Аж тошно стало.