— Я думал о тебе. Я хотел жениться на тебе.

— Не на мне, Харитон, не путай. Ты хотел поиметь тот образ, который сам себе придумал. Загадочный, манящий. Захотел бы ты на мне жениться, скажи тебе, кто я такая? Захотел бы ты трахнуть меня? Нет, скорее всего ты бы посмеялся.

— Ты этого не знаешь, — но ее слова заставили задуматься. С другой стороны... – Теперь я знаю, кто ты, и поверь, — прикладываю ее руку к паху, – я хочу тебя не меньше.

— Да, боже. Не ты ли привык брать все, что пожелаешь.

— Если ты сейчас снова о том вечере.

— Да, именно о нем.

— Одно предложение, Ева. Одно. «Ты мне нравишься» и ты буквально вывалила на меня все о своих чувствах, в которых не было любви, лишь слепая влюбленность. Я был уверен, что ты хотя бы задумаешься над тем, что делаешь, а ты просто легла и раздвинула ноги…

— Мне было…

— Не говори мне про возраст. Ты хотела этого. Так хотела, что даже не задумалась, с чего бы человек, тебя не замечавший, вдруг проявил подобный интерес, даже не прикрыв за собой дверь. Давай, расскажи мне о своей непорочности, а на деле ты такая же как все, жадная до плотских утех сука. Ты стонала и извивалась подо мной, явно не раз об этом фантазируя. Я бы не удивился, если бы ты не оказалась девственницей.

Еву потряхивает, она смотрит на меня как на врага народа, но я вижу по ее глазам, что никогда она не рассматривала ту ситуацию с этой стороны. Я подонок? Да. Я соблазнил невинную деву? Да. Но насилия не было. Нельзя соблазнить того, кто этого не хочет. А теперь она пытается мне доказать, что я виноват во всех ее бедах.

— Ладно. Хватит это вспоминать.

— Так просто? Так просто?!

— Да, Ева! Так просто! Потому что это прошлое! И в моей жизни было немало дерьма. И вспоминай я все, можно вздернуться. А там, — дергаю руку в сторону закрытой двери. – Будущее. Наше будущее. И о нем надо думать, а не о своей гордости, которую ты лелеешь не хуже, чем младенца.

Она прикрывает глаза руками, плачет, потряхивая плечами. Наверное, мне надо подойти ее обнять, но это будет слишком лживо. Я не готов превращаться в успокоительное. Она сама должна понять, что пора выбираться из иллюзий и жить в реальном мире.

Успокоившись, она вытирает слезы и поджимает губы.

— Может, ты и прав, может, я сама во всем виновата, а ты просто жертва ситуации… — храбрится она, но она опять обида ее заводит не туда. Хотя и приятно наблюдать, как она сменила холодную маску на более человечную. Может быть, эти недели мне этого и не хватало. Ее слез? Настоящих... Мне не хватало настоящей Евы, тут она права. – Так что можешь меня обвинять и дальше, но не смей использовать сына и манипулировать им.

— Ева, да не о том же речь!

— Я не хочу это обсуждать сегодня. Я хочу спать. А ты можешь, — она достает из кармана ключи. – Переночевать в том домике, где нашел меня. Тут недалеко. Ну или… Ехать домой.

— Я без вас не уеду, -

это даже не обсуждается. Забираю ключи. – Там нет собак, приведений, демонов?

— Кроме тебя? – задает она вопрос, уже отворачиваясь, а я корчу рожу и оглядываю еще раз кухню, где мы впервые сидели втроем. Наверное, если не думать о том, что это халупа, дом даже можно назвать уютным. – Спокойной ночи, Харитон.

Выходя из дома, я натыкаюсь на Светлану Павловну. Ей бы в актерское. Она так правдоподобно сыграла ненависть в магазине, что я почти испугался.

— Все? Уходишь?

— Ухожу, но не уезжаю. Переночую в доме Евы.

— Это правильно. Ей нужно время. Обидел ты ее сильно. Да и Рашид этот.

— А что с ним? — может она хоть расскажет.

— А вот ты бы и выяснил, что с ним и почему девочка боится его как огня.