После шумного праздника в замке было тихо, как в зимнем лесу. Даже слуги позволили себе отдых, и в кухне, которая просыпалась раньше всех, ещё не гремели котелки, не ревело пламя в печах, и суровые повара не покрикивали на поварят.

Я прошла через эту пустую кухню прямиком в кладовую и загрузила в корзину вяленый окорок, три толстые пшеничные лепёшки, несколько щедрых горстей медовых пряников и пару глиняных горшочков с пряной засоленной зеленью и ароматными кореньями.

Скорее всего, папочка снабдит короля Снёбьерна провиантом, но будет нелишним позаботиться об этом и самой.

Потом я наведалась в прядильную комнату, где долгими зимними днями и вечерами мы всем семейством – женской половиной, разумеется – сидели за прялками, вытягивая бесконечную нить, чтобы придворным швеям было из чего ткать ткани на новые рубашки, плащи и юбки.

Конечно же, кроме нас в прядильной свивали шерсть в нити ещё двадцать служанок, и в таких мастерицах, как Халла или Вилма, необходимости не было, но наши родители считали, что праздность не подобает даже принцессам, и что прядение – самое подходящее занятие для благородных девиц и дам.

Я не любила прясть, но умела. Вилма шутила, что это потому, что пальцы у меня с мозолями от игры на арфе, от этого и нить получается тонкой. Халла, наоборот, считала, что на арфе я играю хорошо только из-за того, что прилежно выполняла мамины уроки по сучению нити, пока остальные пытались схитрить и стащить уже напряденные веретёна у служанок.

Так или наоборот, меня этот вопрос никогда особенно не заботил. А вот то, что в прядильной, в мешках с шерстью можно напрятать кучу полезных вещей – это я очень быстро уяснила, и беззастенчиво это использовала.

Вот и сейчас я порылась в мешках, лежавших у стены, и достала оттуда дорожную сумку, а из неё – полотняные штаны, вязаные полосатые гетры и теплые верхние штаны, сшитые мехом вовнутрь. То что надо, когда путешествуешь по зимним заливам – и тепло, и не страшно, если окатит шальной волной.

Быстро переодевшись и натянув меховую куртку, я подпоясалась кожаным ремнём, какие у нас полагалось носить только мужчинам, туго заплела косу и уложила её вокруг головы, натянув шапку до ушей и туго завязав вязки под подбородком. Добавьте к этому ещё плащ на меху, и я могла безбоязненно, и даже с удовольствием, отправиться в путешествие на лодке.

Но следовало поторопиться, и я отправилась вон из замка, волоча корзину с провиантом и меховое одеяло, сшитое хитрым образом – мешком, чтобы можно было залезть вовнутрь. Сразу и одеяло, и подстилка, очень полезная вещь, когда надо заночевать на палубе или на берегу, вдали от жилья.

Зимняя ночь встретила меня неприветливо, сразу бросив в лицо пригоршню снега.

Я высунула из воротника нос, определяя ветер, и подумала, что король Снёбьерн правильно делает, что торопится с отъездом. Ещё неделя-другая, и начнутся настоящие морозы, тогда воду возле островов скуёт лёд, близко не подплывёшь, да и зимние бураны опасны.

Но моя лодка не боялась буранов. Я часто плавала на ней, и всегда очень удачно, даже путь был долгим. Что уж тут пройти Лебединой дорогой проплыв между островами, обогнув бабулины владения и снова причалить возле Алабура! Детская прогулка, да и только. Ну, если не считать выслеживания кровожадного колдуна.

Небо заволокло тучами, и звёзды редко-редко появлялись между седыми клубами. Но я всё равно смогла определить, что скоро запоют третьи петухи. Значит, надо поторапливаться.

Доски пристани обледенели, и я пару раз чуть не поскользнулась, пока добралась до своей лодки. Закинув мешок с провизией в подпол, я сбила лёд с верёвок, зажгла фонарь, подняла парус, поймала ветер и тихонько погнала лодку вдоль берега, к тайной пристани, откуда отправлялись по секретным государственным делам лодки из нашего замка. Именно здесь мне предстояло дождаться короля Снёбьерна и увезти его на поиски колдуна.