— Агата, что такое? — испуганно спрашивает мама, возникнув за моей спиной.

Я откашливаюсь и вытираю проступивший на лбу пот.

— Что ты там готовишь?! Дышать невозможно! — задаюсь вопросом, брезгливо морщась.

— Твои любимые оладьи! — возмущается мама. Но увидев мое позеленевшее лицо, смотрит с сочувствием и помогает подняться. — Лучше? — спрашивает, ища ответ в моих глазах, пока отводит обратно в комнату.

Я киваю и прохожу к кровати. Мама закрывает дверь, распахивает настежь окно. Потом, громко охнув, прячет нос и рот за ладонями.

— Ты принесла в дом инфекцию! За две недели до поездки! — сокрушено восклицает.

Горько усмехаюсь. Мама так и стоит посередине комнаты, скрывая лицо от моих бактерий. Закрываю глаза. Тошнота постепенно отступает. Неужели я правда заболела? Мама не простит мне сорванный отдых!

— А если у нее длинный инкубационный период? Мы с папой как раз к отпуску сляжем! — переживает она. — Ну надо же!

Мама проверяет, нет ли у меня жара, и я открываю глаза.

— Лоб вроде холодный, — беспокойно заключает.

— Если честно последние два дня я себя неважно чувствую, — произношу с сожалением.

— Как именно? — уточняет мама, вновь закрывая лицо ладонью и вызывая у меня виноватую улыбку.

— Такая слабость в теле. Общее недомогание что ли, — расплывчато объясняю.

— Ну вот! — расстроено говорит мама. Она упирает свободную руку в бок и на мгновение задумывается. Потом, приподняв указательный палец, решает: — Вызову врача.

— Не надо. Давай понаблюдаем. Вдруг пройдет за выходные, — пытаюсь отказаться.

— Ну уж нет! Покажем тебя специалисту. Зачем ждать, пока все разболеются? Может она и нам противовирусное какое назначит, — твердо говорит мама и выходит из комнаты.

Порыв воздуха от закрывшейся за ней двери доносит неприятный запах из коридора. Кривлюсь, быстро закрывая нос пальцами, но все равно ощущаю мучительное отвращение. Мысленно соглашаюсь с мамой. Все же стоит показаться врачу!

Остаюсь в постели до самого его прихода. Вот только когда в комнате появляется тучная дама в белом халате с черным кожаным саквояжем в руке, чувствую себя уже вполне сносно. И беспокоит меня скорее голод, чем болезнь.

— Здравствуйте, — говорит врач громким, командным голосом.

Строгость ее взгляда и тона заставляют меня ровнее прислониться к изголовью кровати, поправить майку и завернувшийся край шорт. Убедившись, что выгляжу опрятно, поднимаю к ней лицо и складываю перед собой ладони.

— Здравствуйте, — серьезно отвечаю.

Мама указывает врачу на стул, предусмотрительно поставленный рядом с моей постелью. Женщина устраивается на нем, достает из саквояжа папку-планшет и ручку.

— Документ, пожалуйста, — обращается ко мне. Я передаю паспорт, тогда врач принимается заполнять бланк, требовательно добавляя: — Рассказывайте.

Мама описывает произошедшее, не забывая упомянуть будущий отпуск и свою крайнюю обеспокоенность тем, что болезнь заразна.

— Ясно, — останавливает ее врач и возвращает мне документ. — Сейчас посмотрим. — Поворачивается к маме. — Вот только пациентка у меня совершеннолетняя, так что вам придется выйти.

— Конечно, конечно, — соглашается мама и оставляет нас, закрывая за собой дверь.

Следующие пятнадцать минут врач проводит осмотр. Меряет температуру, проверяет горло, щупает лимфоузлы, в общем, проделывает все те малоприятные пациенту манипуляции. Закончив, уточняет:

— Как вы чувствуете себя сейчас? Хуже? Лучше?

Я растерянно пожимаю плечами. Мне было так плохо, и предыдущие два дня нездоровилось, но прямо сейчас с самочувствием у меня все в порядке.