Я немного погуглил, проверил отзывы о ее продукции, просмотрел каталоги и информацию, которую она выкладывала. Я поморщился, когда еще немного покопался в доступных и текущих маркетинговых кампаниях. Неудивительно, что она оказалась в отчаянном положении. Но хороший капитальный ремонт придал бы этой компании огромный импульс.

— Эй! — сказал Дмитрий, входя в мой кабинет без стука.

— Чего ты хочешь, Дим? — проворчал я, выходя из поисковой системы.

— Ты брюзга.

— А нечего врываться ко мне, даже не постучав.

Он сел на мой диван, скрестил ноги и перекинул руку через его спинку. Я уставился на младшего брата, который был так похож на меня. По большей части. У меня были черные волосы, у него тоже. Я носил короткую стрижку, никогда не позволяя себе стричься реже раза в неделю. Дмитрий предпочитал оставлять свои волосы немного длиннее. У меня были карие глаза, у него тоже. Я чувствовал, что выгляжу более утонченно, но мог бы признать, что это личное предубеждение. Я был немного выше, по крайней мере на пару сантиметров.

— Сейчас даже не рабочее время. Это вообще считается? — сказал он с улыбкой.

— Имеет значение только одно — если моя дверь закрыта, ты стучишь. Все это знают, — огрызнулся я.

Он усмехнулся:

— У меня такое чувство, будто мне десять лет, и ты сердишься на меня за то, что я ворвался в твою комнату.

— Да, тогда ты тоже это делал.

Он пожал плечами:

— Но тогда у меня никогда не было из-за этого неприятностей, и сейчас здесь нет никого, кто мог бы на меня накричать.

— Так и есть.

Он улыбнулся и оглядел мой кабинет так, словно не видел его сто раз раньше. Посмотрев на освещенные полки за моим столом, он уставился на фотографию нашей семьи. Снимок был сделан в одну из последних поездок, когда все мы — все шестеро братьев и отец — были вместе на Ибице.

— Ты скучаешь по нему? — спросил он с какой-то патетикой в голосе.

— Конечно.

— Я думаю, он гордился бы тем, как работает компания, — сказал Дмитрий торжественно, его голос был полон эмоций.

— Я надеюсь на это. Это подхлестывает, — ответил я. Я был не из тех, кто выдает желаемое за действительное из-за переизбытка чувств.

— Чем занимался в выходные? — спросил брат, меняя тему.

Я пожал плечами:

— Да ничем на самом деле.

Он кивнул:

— А я ходил на балет в Большой. Захватывающая штука!

Я уставился на него, недоумевая, почему он оказался в моем кабинете. Мы не были близки. Мы не тусовались по выходным и уж точно не болтали по утрам в понедельник.

— Дим, что случилось? Ты здесь явно не для того, чтобы поговорить о моих выходных, — сказал я, глядя на него в упор.

Он оперся локтями о колени и уставился на меня в ответ:

— Я чувствую напряжение. Я знаю, ты почему-то злишься на меня. Я уверен, что это как-то связано с пунктом в завещании. Верно?

— Слушай, я надрывал задницу, чтобы сделать эту компанию такой, какая она есть. Я не собираюсь лгать — я считаю, что заслужил право взять ее на себя.

Он пожал плечами:

— Тогда сделай это. Она твоя, можешь забрать. Я не хочу быть здесь главным.

— Чушь собачья. Как ты можешь не хотеть этого?

Он покачал головой:

— Я не заинтересован в том, чтобы быть генеральным директором. Я никогда им не был. Мне нравится моя нынешняя работа.

— Это глупо. Почему ты не хочешь большего?

— Никогда к этому не стремился. Я не хочу отвечать за все. Я — нет. Я тебе не соперник.

Хотел бы я ему поверить, но я никогда не забывал, на какое дерьмо он способен, хотя это и было двадцать пять лет назад. Как и любому младшему брату, ему нравилось соперничать со мной при каждом удобном случае. Но он перешел черту, когда ему удалось заполучить гоночный автомобиль для картинга, за который боролся я. Он сказал мне, что не хочет заниматься картингом. Неделю спустя автомобиль был на заднем дворе — и у него! Я несколько раз просил у отца эту вещь, но Димке каким-то образом удалось уговорить папу купить ее для него, даже после того, как он уверял меня, что карт ему не нужен. Я поверил ему тогда, но не поверил сейчас.