Сейчас, когда времени так мало, хочется прижаться к его груди и просто подышать, напитаться его запахом и энергетикой. Объяснить все и попросить прощения. Но это все блажь. Если уж играешь роль злодея, то будь им до конца. 

Слушаю колкие реплики и даже не обижаюсь, не выслушиваюсь в смысл. Мне лишь приятно слышать его голос, глубокий, немного хрипловатый и сексуальный. 

- У тебя дрожат руки, что с тобой?

Перевожу внимание на собственные сильно подрагивающие ладони. Я прекрасно знаю, что со мной, а вот ему лучше не знать. Не хочу увидеть жалость в этих живых зелёных глазах, как они потухнут. Как дрогнут губы и появится то самое чувство неловкость, когда люди не знают, куда себя деть и как на меня смотреть. Начинают что-то мямлить, извиняться, лезть в душу со своими вопросиками. 

Можно просто сказать часть правды, неприглядную и уродливую. Она вызовет совсем другие эмоции, но пусть уж лучше они, чем желание пожалеть. 

- Я наркоманка, - кладу дрожащие ладони на стол и прижимаю сильнее, чтобы унять тремор, - это синдром отмены, у меня ломка. 

И все правда, ломка, отмена. А еще боль, о которой не стоит упоминать.

Мирон застывает и в его глазах разгорается костёр ярости. 

Телефон на столе оживает, и я смотрю на сообщение "1 минута,  парковка". Вот и все, пора уходить. 

Вытаскиваю из кармана мятую купюру и бросаю на стол, за остывший, так и не выпитый кофе. 

- Дилер приехал, дозу привез,  - поднимаюсь со своего места, стараясь не выдавать нахлынувшей волны слабости и расползающейся постепенно поверх нее боли, - мне пора, Мирон. Рада была увидеться. 

Он сидит, даже не шелохнулся. Смотрит так пронзительно, что я не выдерживаю, отворачиваюсь спиной и поспешно ухожу из кафе. Нужно отпустить и забыть. Нам обоим. 

Через пару нетвердых шагов мне преграждает путь двухместный оранжевый мерс. Слишком приметный и сияющий. И зачем дилеру такое палево, никогда не понимала. Зато перед Мироном за него не стыдно, красавчик. 

Влад медленно выходит из машины и лезет обниматься. Стандартная часть ритуала. Я веду ладонью по его груди и незаметно кладу деньги в карман куртки. Он обнимает за талию и зарывается носом в мою шею, ладонь ползет ниже и пузырёк с капсулами уже у меня в кармане джинсов. 

- Повезло тебе, пташка. Бабулька в доме престарелых окочурилась, и медбрат скинул мне целый, даже не вскрытый пузырёк. 

- Как мне везёт, - усмехаюсь парню, который не спешит выпускать меня из своих рук. 

Сколько мы знакомы, столько и предлагает переспать. Я отказываю, но надежды он не теряет. 

- Следующий могу сделать бесплатно. 

- Ауч, - мои ладони скользят по его майке под курткой, - я обдумаю твои слова самым серьёзным образом. 

- Обдумай, - он нагло проводит пальцем по моим губам, - я подожду. 

- Хорошо, - хлопаю его ладонью по груди и отталкиваю. Больше я к нему не обращусь, этот пузырёк был последним, но ему не обязательно знать об этом прямо сейчас, - спасибо, Влад. 

Он не задерживается, прыгает в тачку и с визгом уезжает. За что его люблю, так это за то, что все чётко и по делу, без лишних размазываний. 

Знаю, что таблетки можно не покупать. Достаточно просто поехать в хоспис и мне дадут их бесплатно. Но больничная койка не для меня. Слишком много их было за последние годы.

Остаток хочется прожить на своих условиях.

Делаю пару шагов в сторону метро, но рука оказывается в стальном захвате и меня дергает обратно. 

Оборачиваюсь.
Мирон.
Смотрит все так же недобро и с издевкой.

- И на это ты свою жизнь потратила? - слова вылетают из него с треском и надрывом, - на это?