Пробую открыть глаза. Чувствую сильную боль во всем теле. Странно. Меня вчера били что ли?

Через дикую боль в теле все же открываю глаза. Надо мной белый потолок. Стены какие-то белые. Глазами осматриваю комнату.

Машенька. Так все-таки я у Сереги?

- Алексей, ты очнулся? - кидается ко мне Маша настолько резво, насколько это возможно с ее животом.

Удивительная женщина. Она нас с Вадиком всегда зовет полным именем. Вот только недавно перестала говорить нам "вы". Почему? Говорит, что из-за уважения.

Я хочу спросить у Маши, где я, но меня перебивает громкий всхрап Сереги.

- Маш, как ты с ним живешь? С ним же не отдохнешь, - я пытаюсь говорить бодрее, но получается плохо.

Машенька смотрит куда-то в сторону. Потом опять на меня и улыбается. В глазах огонек.

- А я уже без этой песни и спать не могу.

Все-таки повезло Сереге. Зачастую про женщин говорят «успеть запрыгнуть в последний вагон». А тут он запрыгнул. Да еще и урвал не просто порядочную девочку, но еще и сильную, бойкую, стойкую. Я когда на нее смотрю, мне хочется ее обнять и пожалеть. Но боюсь Серега это не правильно расценит. Вадик до сих пор на него в шутку зуб точит, что в свое время друг его так ловко провел.

- Как ты себя чувствуешь? – шепчет мне тихонько Маша.

- Как-будто по мне каток проехал. Ранил, но не добил, - пытаюсь улыбаться и держаться бодрячком.

- Это хорошо, что не добил.

Вспоминаю произошедшее. Начинает болеть в правом боку. Лучше бы не вспоминал.

- Давно я здесь?

- Вчера все произошло. Тебя Сережка сразу сюда привез. Прооперировали. Всю ночь ты спал, - Машенька старается улыбаться, но видно, что она устала.

- Ты здесь всю ночь что ли просидела? – невольно начинаю понимать что и к чему.

- Да. Сережка тоже сидел, пока не уснул.

Вот же сумасшедшая женщина. В ее положении и всю ночь перед койкой больного и чужого человека.

- Спасибо тебе, - Машенька будто понимает мои мысли.

- Да брось ты, - улыбаюсь я ей. – Из моих кто был?

- Все были. Даже лишку…

Тон Машеньки меняется на какой-то заговорщицкий.

- Это как это? – уже с опасением спрашиваю я.

Маша с несколько секунд помолчала и тихонько выдала:

- Я тебе сейчас покажу. Сам догадаешься. Только тихо! Сережка велел мне ничего тебе не говорить.

На этих словах она встала аккуратно с кресла, подошла к входной двери в палату. Что-то пошептала и обернулась. Лицо ее было взволнованным, глаза опечалены.

Что это?

Машенька смотрит на меня жалостливыми глазами. Аккуратно и тихо подплывает ко мне. Встает со стороны ранее отодвинутого кресла. Присаживается ко мне на кровать. Берет аккуратно мою руку, бережно и даже нежно гладит мою ладонь. Я начинаю паниковать, когда Машенька прикладывает мою ладонь к своей щеке и пускает слезу. Скупую такую… Но в то же время трепетную и запретную в данной ситуации для нас с ней.

- Маш, ты чего? – кажется, я задал вопрос, шевеля одними губами.

- Я не Маша, я Ира…

Меня дважды ударяло током. Помню эту боль с одновременным вздергиванием всего тела. Сейчас я ощутил тот самый удар током…

Я не просто вздрогнул! Я взлетел над кроватью!

- Ира?! Она приходила?!

Кажется, я напугал Машу. Она ошалело смотрит на меня, кладет мне руку на лоб и с силой давит вниз, чтобы я не дергался так сильно.

- Тихо ты! Сережку разбудишь. Получу я сейчас от него, - шепчет Маша, опасливо озираясь куда-то назад.

Я понимаю, что Серега где-то спит, поскольку его храп не прекращается ни на минуту.

- Так приходила Ира? – опять спрашиваю, боясь уже услышать отрицательный ответ.

- Приходила, - Маша утирает слезу, усаживается удобно в кресло. – Приходила. И по руке тебя гладила, и плакала. Я сразу поняла, что это не просто одноклассница.