Надо же, как ее проняло.

– Давай, Юля. Всего тебе доброго.

Он выходит, и я сдержанно улыбаюсь. Даже от сердца отлегло: надеюсь, она сдержит слово.

– Это правда, – говорю я. – Я видела, как она пыталась подобрать цифры и не получалось.

– Больше она нас не побеспокоит. На ее месте я бы взял отпуск без содержания и уехал.

Мы садимся в машину: как всегда вдвоем и назад. Кожаное сиденье поскрипывает, когда Олег откидывается на спину. Медлит с распоряжением водителю.

– Камилла, я обещал вам встречу с юристом по поводу вашего ребенка. Сегодня у нас почти свободный день, давайте не будем тратить времени, потом его может не быть. Предлагаю заехать сейчас.

– Хорошо. Нас примут?

– Я договорился.

– М-м-м, Олег Владимирович? – я нерешительно облизываю губы. – Это корпоративный юрист? Не уверена, что стоит обращаться к кому-то в компании по личному вопросу. На меня там косо смотрят.

– Не беспокойтесь. Это юрист моего хорошего знакомого. Он один из членов правления, как и я, но поверьте, никому не расскажет.

– Это один из тех, кто голосовал за вас?

– Нет. Сейчас он за границей. Те, кто не присутствовал на заседании, не могут голосовать, это правило Мартынова. Если бы он был здесь, уверен, я бы получил еще один голос за.

Мартынов – это, видимо, Сергей.

– Он вернется?

– Надеюсь. Многие уехали после покушения. Возможно, оно и было подстроено затем, чтобы запугать лояльных мне коллег, и вынудить прятаться. Надеюсь, он вернется. Будет еще плюс один голос на голосовании через три месяца.

Я хмыкаю.

– Олег Владимирович, вы ведь взяли меня с испытательным сроком как раз на три месяца? – вспоминаю я.

– Верно, – он улыбается. – Мы либо вместе уйдем, либо вместе останемся.

Юрист оказался специалистом по семейному праву. Наверное, занимался личной жизнью друга Давыдова: разводом или опекой над ребенком.

То, что нужно.

В роскошный офис с входной группой из зеркального коричневого стекла я вхожу с надеждой. Здесь должны мне помочь. В кабинет юриста заходим вместе. Это пожилой человек лет шестидесяти: окладистая бородка, седые волосы, умный взгляд и очень дорогой костюм. Мужчина в окружении роскоши выглядит очень уверенным в себе.

Но когда выслушивает меня, начинает качать головой, и сердце падает в пропасть.

– Госпожа Андреева, – у него безупречный, хорошо поставленный голос. – Ребенок вам неродной, не усыновлен вами, вы не устанавливали над ним опеку. Я привык говорить клиентам правду и не внушать ложных надежд. У вас нет шансов.

– Я знаю, – морщусь я. – Мне уже говорили, но я надеялась, если действовать через опеку…

А на что я надеялась, в самом деле? Злюсь на себя. На юриста с громким именем, высоченным ценником и столичной репутацией, который сказал мне все то же самое, что бюджетный юрист из моего родного города, у которого вместо роскошной иномарки – кредитная малобюджетка и костюм из массмаркета?

Седовласый юрист качает головой снова.

– Факты, – вдруг говорит он. – В суде значение имеют только факты, а не эмоции, госпожа Андреева. Законным путем вы не заберете ребенка.

– Благодарю, – говорит Давыдов. – Идемте, Камилла.

Он встает первым. Я еще сижу. Если бы не Олег, я бы еще раз попыталась. Поуговаривала бы юриста, как поступала со своим, как будто это от него зависит. Реакция Давыдова расставляет все по местам.

Дальнейшая консультация бессмысленна.

Факты, а не эмоции.

Я встаю и выхожу на улицу, словно на чужих ногах. Не хочу садиться в машину, ехать домой или в офис… Хочу остаться одна и поплакать. Я растеряна и раздавлена.

– С вами все в порядке?