10. 10.

Как мне ни хотелось бы отсрочить разговор с начальницей, но смысла тянуть кота за хвост нет ровно никакого. Мне придётся всё равно сказать, что Тихомиров подал на меня в суд. Раз уж письмо сегодня с собой, заодно и покажу сразу, когда мне необходимо отсутствовать на рабочем месте.

  Представляю, какую головомойку мне устроит Лара, когда узнает о войне с Игорем. Как бы не уволила вообще, боясь гнева высшего руководящего состава. Даже несмотря на её ко мне хорошее отношение, я теперь опасна для неё, как ни крути. Каждому своя рубашка к телу ближе!

  Ещё днём я попросила её задержаться вечером для важного разговора. Можно было и после обеда поговорить, но признаюсь честно – я струсила. Мне не хватило силы духа. Но теперь отступать некуда. Нужно идти.

  Дождалась, когда часы перевалили отметку, означающую конец рабочего дня, отложила папки с эскизами, выключила компьютер. Поправила волосы, расправила одежду. Нервничала, и эти жесты скорее были уже неврозом, нежели мне действительно требовалось привести себя в порядок.

  Взяла свою сумку, положила в неё телефон. Ещё раз оглядела стол – всё ли убрала? Время умышленно тянула. Но мне неудобно, когда меня ждут. Вздохнула и отправилась в кабинет начальника отдела по рекламе.

  – Ну, давай, что там у тебя? – нетерпеливо спросила Лариса, стоя возле стола.

  Она тоже собирала папки в стопку и мечтала поскорее отправиться домой. А тут я с сенсационными новостями…

  Я помялась немного, потом подняла на неё глаза и заговорила:

  – Лариса, у меня тут проблемы личные. В общем, в суд подали на меня. Тебе придётся меня отпустить на досудебную беседу, ну и на само судебное заседание.

  Она перестала заниматься документами и внимательно уставилась на меня.

  – А ну-ка, сядь, – махнула она рукой на стул и сама уселась в своё кресло. – Рассказывай, чего натворила? Ты знаешь, у нас скандалы в компании не терпят.

  – Знаю. Потому и говорю. Пока еще суда не было. Я рожала сына через ЭКО. В общем, выяснилось, что донором Богдана был… Игорь Тихомиров.

  – Чё?? – Лара чуть не выпала из кресла и выпучила глаза на меня. – Тихомиров? Наш Тихомиров?

  – Да.

  Начальница ошалело смотрела на меня ещё несколько секунд. Потом пару раз моргнула, видимо, это привело её в чувство, и она заговорила снова:

  – Так. И чего он хочет?

  Я достала из сумки письмо из суда и отдала женщине. Та взяла его и окунулась в чтение.

  – Признания отцом Богдана.

  – Так признай, в чём проблема? – подняла она глаза на меня и замахала мятыми листками. – Тебе что – мощный покровитель лишний, или у твоего сына много других отцов? Тихомиров… Это ж писец, извини. Надо же так, а…

  – Я не могу, – угрюмо ответила я.

  – Почему?

  – Тогда он отберёт Богдана.

  Лариса нервно почесала затылок.

  – Ну, вот что, дорогая, – придвинулась она ко мне ближе и заглянула в глаза. – Мне проблемы из-за тебя с Игорем не нужны. Ты пойдешь на эту чертову досудебную беседу и подпишешь всё, что он скажет. Ты поняла?

  Меня как ушатом холодной воды окатили. Даже Лариса на меня теперь давит. Логично, но всё равно очень неприятно.

  – Чего ты боишься? Он адекватный мужик. А сына своего знаешь, как любил – о-о-о-о… Такая трагедия для него была. Тебе жалко, чтоб он с ребёнком твоим общался? Да он и Богдана устроит, и из тебя звезду рекламы сделает. Не тупи и помирись с ним. Он справедливый, поверь, я его знаю лучше.

  – Но я не хочу признавать его отцом. Он не участвовал в воспитании! – вскинулась я.

  – Так, – одёрнула меня Лара. Тон её голоса изменился. Никогда не слышала от неё ни такого тона, ни таких слов. – Помолчи. И делай, что говорю. Извини, дорогая, но если Тихомиров останется тобой недоволен, у нас у всех будут проблемы. Мне придётся от тебя избавиться, если ты будешь продолжать упорствовать. Ты меня поняла?