Его губы искривились в новой усмешке:

– Тебя и правда ничем не пронять. Ты будто и не удивилась, увидев меня. Может, в тайне мечтала, что я жив, и ждала?

– Скорее, понимала, что мне не могло так повезти, – взглянула ему прямо в глаза.

И к моему удивлению, волк расхохотался.

– Знаешь, а твой парень на тебя хорошо влияет. Я был уверен, что ты не умеешь шутить. Правда, ему бы стоило получше за тобой приглядывать. Того и гляди, умыкнут из-под носа.

– За собой следи. Со своим истинным я разберусь сама, – сжала губы и оперлась кое-как на ладони, сдаваясь, потому что путы было не победить.

– Я ведь тоже твой истинный… – вдруг понизил он голос, теперь проводя рукой по моим волосам.

Пришлось её снова скидывать, мотнув головой. И это вызвало у волка насмешливую улыбку:

– Может надо было отдать тебя брату, как думаешь? Глядишь, научил бы тебя обращаться правильно со своими самцами.

– Тогда тебе пришлось бы встать в очередь третьим. А может четвёртым… Или пятым. Кто знает, скольким бы меня передарил твой братец, пока не перевоспитал, – хмыкнула деланно безразлично, а лицо волка побагровело.

Как бы он не пытался делать вид, что ему плевать на Нира, это не могло быть правдой. Ни один оборотень, кроме горного льва, не будет готов делить свою самку с другим. Никто. Даже такие славные на первый взгляд – милые и весёлые ирбисы, и то никогда не пошли бы на такое. А уж тем более – волки.

И подтверждая мои мысли, волк ринулся вперёд, в бешенстве сжимая мою шею и впиваясь в мои губы жёстким поцелуем так, что наши зубы стукнулись друг о друга. Но его это не волновало, как и то, что я тут же вцепилась клыками в его нижнюю губу. Он продолжал целовать, стараясь прорваться языком в рот, на что я только зло мычала и сильнее стискивала челюсти, ощущая вкус его крови.

Тогда хватка на шее стала сильнее. Настолько, что чтобы вдохнуть, мне пришлось впустить его и приоткрыть губы. И вместе с небольшой порцией воздуха и чуть ослабевшей хваткой волка, в рот ворвался и его язык. Нагло и бесцеремонно.

Я зарычала, пытаясь увернуться и укусила его снова. Хотя волчица просто плавилась внутри от радости. Зараза.

Только тогда волк наконец отодвинулся, тяжело дыша, и отпустил мою многострадальную шею:

– Такая же страстная, как я помню.

– Это называется злость, а не страсть, – поправила я, тоже выравнивая дыхание. – Ненадолго хватило твоего благородства. Спасти меня от своего альфы, чтобы поиграться самому – чудесная идея. Добротой так и пышет.

Волк хмыкнул:

– Сладкая, я и не пытаюсь показаться благородным и добреньким. Я – отморозок. Кому как не тебе об этом знать?

– Я знаю, – поджала губы, стараясь не замечать на них его кровь, которую почему-то хотелось слизать… Но если я сейчас проведу языком по губе, даже думать не надо, как он отреагирует.

Волк протянул руку и стёр большим пальцем алые следы с моего лица.

– А то выглядишь, как вампирша.

– Если тебя не возбуждают вампирши, то я специально готова выглядеть именно так.

– Ты меня возбуждаешь в любом виде, – хмыкнул он.

– Слушай. Чего ты добиваешься? К чему эти спектакли, а? То ты умер, то ожил. В какую игру ты играешь?

– Да я и не ожил бы, если бы ты послушалась предупреждения и не шлялась одна! – рыкнул он.

Я холодно рассмеялась:

– Говорила же, у меня нет доброжелателей. Значит, тот волк был подослан тобой? Не стоило. Тебе не нужно меня спасать. Этим есть кому заняться.

– Вот как? И где же твой ненаглядный, а?

Вероятно, уже едет сюда. Но об этом я говорить не стала. Номер-то Нира набрать успела, он должен был понять по моему дальнейшему молчанию, что что-то не так.