— Зачем? — полюбопытствовала Нерта, жестом потребовав пить лекарство.

— Нужно присмотреться к мужчинам с выбритыми висками и кожаными браслетами на запястьях. А потом очень аккуратно, вежливо, а при возможности даже нежно, изо всех сил намекая, насколько жаль, расспросить их. Не появлялся ли в городе один из их братьев, которому есть за что мстить? Месть они очень не одобряют, так что ответят. Точнее, их богиня не одобряет. Те, кто приходит к ней за утешением, должны множить добро, а не зло.

— О, — только и смогла сказать Нерта.

— Думаю, таких мужчин в городе немного. Они, конечно, бродят где попало. Особенно вместе с купцами. Но тут слишком уж далеко.

— А кот причем? — спросила Нерта.

— Носок, который не замечали горничные. Живые женщины. Может замороченные и не любящие свою работу, но бросить валяться эту пакость… постоялец должен чем-то насолить лично, настолько, чтобы решили рискнуть очень нужной работой.

Нерта кивнула, так, на всякий случай, хотя все равно не понимала, причем там вонючий носок.

— У богини тех мужчин есть брат и помощник. Который может спасти от гнева сестры, если мститель все сделает по правилам. То есть, предупредит о грядущей мести. Например, подбросит вещь того, за кого мстить собирается. Шарфик сестры, которую бросили у обручальной чаши. Туфельку доброй соседки, которую отказался лечить лекарь, потому что у нее пары медяков не хватало.

— Чей-то носок, — кивнула Нерта. — Хм… а тот, кому собираются мстить, увидев вещь, не стал бы готовиться? Или сбежал бы, допустим.

— Он ее не увидел. Горничные же не увидели.

— Тогда в чем смысл?

— Он ее унюхал. Сложно эту дрянь не унюхать, особенно когда она была свеженькой. Так что условие было соблюдено, вещь заметили.

— И потребовали чтобы горничные отмыли комнату, загаженную котами, — нахмурилась Нерта. — Так, нет, не сходится, носок появился на несколько дней раньше, чем постоялец.

— Постоялец, который с удивительным упорством ставил серебряные монеты на кроликов с одним и тем же номером, пока не выиграл в два раза меньше, чем проиграл? — полюбопытствовал Ливин и отпил сразу половину чашки, может ему казалось, но колено почти перестало болеть.

Нерта шагнула вперед, поворошила листы бумаги, нашла нужные и сверила номер комнаты с номерами жрущих капустные листы кроликов. А потом удивленно посмотрела на новоявленное начальство.

— Моя карьера началась в маленьком городке буквально в двух шагах от Дайского перешейка, — сказал мужчина и торжественно допил обезболивающее. — Как там только не пытались подбрасывать вещи, чтобы их одновременно заметили и не заметили. Такие изобретательные люди, на самом деле. И странные. Сначала идут служить богине, которая не одобряет месть, а потом решают, что все равно отомстят и начинают изобретать ребусы и загадки. Иногда мне казалось, что они к богине прутся, чтобы виновник торжества решил, что ему ничего не будет и никуда не делся.

— Какие занятные традиции, — восхитилась Нерта, кивнула и решила: — Скажу Исхту, пускай поищет. Вам нужно посидеть, не беспокоить ногу. Соберетесь куда-то ехать, вам помогут дойти до коляски.

Ливин великодушно кивнул.

Нерта оценила выражение его лица, тихо хмыкнула и ушла, забрав чашку. И даже дверью не хлопнула.

— Может это начало уважения? — спросил сам себя Ливин и признал: — Вряд ли. Как же жаль, что это не восторженная девчонка. Но хотя бы удивил. Что было не сложно. И она это поняла. Неглупая погремушка. Мышь с характером болотной ящерки, надо же. Или боевой хомяк карбыш. Хм…

Ливин аккуратно сложил в папку все, что из нее извлек. А потом, чувствуя себя эквилибристом, поднял с пола следующую. Разгадывать загадки он любил с детства. Было даже время, когда ничем другим столь же увлекательным он заняться не мог. Лежал. Болел. И радовался приходу деда, который его понимал и носил разнообразные загадки. А мама и хор тетушек дружно требовали не напрягать ребенка…