Мне было плохо, и я ощущала невероятную вину за то, что не смогла обуздать порывы своей плоти, но вина эта скоро уступила место злости на Джанабаева, который сделал это со мной. Я не хотела испытывать к нему влечения, не хотела получить наслаждение от нездоровых ласк этого чудовища, но я испытала, я получила.

Он что-то зашептал мне на ухо, но я слышала лишь звон. Закрыла глаза. Мечтала уснуть и никогда больше не проснуться. Распахнула глаза только тогда, когда Артур поднял меня с кровати. Он снова взял меня на руки и куда-то понес. Оба были обнаженные — он и я.

Артур нес меня наверх, на третий этаж, в мою клетку. Мне бы сгореть со стыда за тот вид, в котором мы оба предстали перед прислугой, наверняка увидевшей нас, но сил на этот стыд уже не было

— Мне так плохо, — едва слышно проговорила я.

Боль заменила собой гнев и раздражение. И я была не в силах ей противиться.

— Я знаю, — сказал Артур и поцеловал меня в висок. — Но это пройдет.

Он вошел в мою спальню и как-то даже бережно положил меня на кровать.

— Отдохни, а потом помойся. — Какими-то безликими, равнодушными казались его слова.

Когда Джанабаев покинул комнату, я, морщась от боли, поднялась и подошла к двери. Ухватившись за дверную ручку, со всей силой потянула за нее. Но та не поддалась. Заперто.

Прижалась спиной к двери и опустилась на пол, из глаз потекли слезы. Я откинула голову и закрыла глаза. На время я в безопасности. Горячие и соленые, слезы струились из-под закрытых век, стекали по щекам, попадали на дрожащие губы.

Но не время было раскисать. Пожалеть себя я всегда успею. А сейчас я должна быть сильной, чтобы найти выход из этого ада. Главное сейчас — это получить возможность свободно передвигаться по дому. Мне необходимо усыпить бдительность Джанабаева, чтобы он поверил в мою покорность и желание остаться рядом с ним. И когда он поверит мне — я смогу сбежать.

Как именно? Уверена, что у него есть машина. Уж на колесах добраться до какого-нибудь населенного пункта я смогу.

Я нашла в себе силы, поднялась с пола и направилась в ванную. Включила воду в роскошной душевой кабине. Покрутила регулятор и сделала ее горячей, настолько, насколько могла вытерпеть. Затем с настоящим наслаждением шагнула в кабину и, глубоко вздохнув, подставила тело и лицо под тугие обжигающие струи воды. Мне хотелось думать, что горячая вода очищает меня. Мне хотелось, чтобы вода смыла с лица и тела эти мерзкие выделения, унесла прочь напоминания о первом сексе.

Взяла губку и намылилась несколько раз; прислонилась спиной к стене, приподняла ногу, уперлась ею в боковую стену и стала тереть между ног. Зашипела от боли, невольно из глаз снова брызнули слезы. Все там болело и саднило, но я остервенело терла и терла, пока не ощутила, что уже сдираю кожу.

«Этот урод еще и кончил в меня, — подумала с ненавистью. — Господи, не допусти, чтобы я забеременела от него!»

Я попыталась вымыться и изнутри, но плоть настолько опухла и болела, что даже касаться ее было больно. Потом я вымыла голову, хорошенько прополоскала волосы от засохшей спермы

Пять раз почистила зубы и прополоскала горло, но даже после этого стойко ощущала вкус Джанабаева.

После душа мне определенно было лучше, но я знала, что уже никогда не смогу ощущать себя по-настоящему чистой.

У меня создалось стойкое ощущение, что я сильно испачкана — физически и морально. Сегодня я стала другой. Юная девушка Елена навсегда исчезла — истаяла, как весенний снег, растворилась, больше никто и никогда ее не увидит и не услышит. Ее место заняла другая Елена, но, какая она, мне еще предстоит узнать.