Он замолчал и тут же впился в мой рот жадным поцелуем, заталкивая язык мне чуть ли не в глотку! Я начала мычать и извиваться, чтобы избавиться от этого мерзавца.

Но Джанабаев лишь крепче сжимал меня в своих руках, норовя раздавить, будто хрупкую куклу.

А потом, не прерывая своего садистского поцелуя, одной рукой он разорвал на мне свитер, затем резко дернул в сторону бюстгальтер. Обнаженная кожа мгновенно покрылась мурашками. Он тут же, будто варвар, схватил меня за грудь и с силой сжал ее.

Я вырывалась, но с тем же успехом можно было бороться с каменной стеной.

Он мял мою грудь и стонал, и стон его был подобен довольному рыку животного.

Мне стало не хватать воздуха. Из-за его проклятого языка я не могла вздохнуть. Сердце колотилось так сильно, что казалось, сейчас оно выломает мне ребра. В итоге я пнула со всей силой по его берцовой кости и одновременно с ударом укусила ублюдка за язык.

Артур отстранился и хищно улыбнулся.

— Ты потрясающая!

Он снова потянулся ко мне, но я, прикрывая грудь руками, попыталась проскочить мимо, чтобы убежать. Не вышло. Он схватил меня и прижал к себе, довольно улыбаясь

— Пусти-и-и-и!!! — заорала я в бешенстве.

— Никогда, — был его ответ.

— Выпусти меня отсюда! Я домой хочу!

Тревога и отчаяние нарастали.

— Нет, Лена, — ответил Артур все так же невозмутимо.

Он снова вплотную прижал меня к себе, а я змеей изогнулась и укусила его за шею, вцепившись зубами в то место, где билась жилка, да с такой силой, что отчетливо ощутила, как рвется его кожа. Он дернулся от боли, но я не ослабила хватку, — ему пришлось схватить меня за волосы, чтобы освободиться. Одной рукой он запрокинул мне голову назад, другой коснулся места укуса и посмотрел на свои пальцы. На них была кровь. Артур посмотрел на меня каким-то диким, первобытным взглядом и улыбнулся, словно маньяк. Он коснулся окровавленными пальцами моих губ, измазал их своей кровью.

— Ты пустила мне кровь, Лена. Но очень скоро и твоя кровь прольется, когда я лишу тебя девственности. Ты будешь кричать от наслаждения. Поверь мне, девочка, я рад, что ты такая… Мне нравится, что ты не скулишь и не умоляешь отпустить тебя, а борешься, требуешь, защищаешь и отстаиваешь себя. Я восхищен и в который раз убеждаюсь, что ты создана для меня.

— Ты — псих! — процедила я, ногтями впиваясь в кожу его руки, которой он держал меня за волосы.

Мне было больно, а он словно не ощущал боли, хотя мои ногти оставили на нем глубокие раны.

Мы стояли, впившись друг в друга взглядами. Я смотре ла с ненавистью, а он мной восхищался.

На моем лице читались злоба и презрение, а он хотел меня. Я чувствовала его эрегированный член, который готов был вырваться наружу, разорвав черную ткань брюк. Он прижимал меня к себе, продолжая оттягивать мою голову назад. Еще чуть-чуть — и он сломает мне шею.

— Как я уже говорил, Лена, — произнес он мне в шею, вдыхая мой запах и касаясь кожи носом и губами, — на первый раз я тебя прощаю. Сейчас ты, как послушная девочка, пойдешь в ванную и хорошо помоешься. Твой запах перебивает запах духов и вчерашней вечеринки. Хочу, чтобы твое лицо и тело были чистыми и свежими. Пока будешь приводить себя в порядок, слуги приберут здесь, а техник заново установит камеры. На столе тебя будет ждать обед из твоих любимых блюд. Отдыхай и привыкай. Несколько дней я не буду тебя беспокоить, а потом… потом я покажу, как сильно тебя люблю.

Он отпустил меня, я облегченно выдохнула, чувствуя, как боль пульсирует уже не только в затылке, но и во всем теле. Меня разбирала сильная дрожь. Хотелось кричать, но я молчала. Хотелось бежать, но ноги приросли к полу. Даже прикрыть руками грудь не было сил.