– То есть детектор и логические доводы роли не играют?

– Играют, но мы смогли бы полностью закрыть этот вопрос только в двух случаях – найти прототип или его похитителя. Или… если вы согласитесь пройти процедуру… передачи воспоминаний. Уверяю, это безболезненно и не доставит каких-либо неудобств.

– О, так это не миф, – присвистнул Джарэд. – И как это, позвольте спросить, происходит?

– Вы ложитесь, расслабляетесь, вспоминаете во всех подробностях дни с момента вашего отлета. Мы ведем запись. Такое небольшое документальное кино.

– Но в этих воспоминаниях могут быть вещи, не рассчитанные на публичное внимание. Корпоративные тайны, опять же…

– Поверьте, нам копаться в чужом грязном белье без надобности. Мы выберем только необходимое для расследования.

– Ходжес, мы знаем друг друга уже достаточно давно, – вкрадчиво произнес Джарэд. – И вы не Пьемонт, у вас есть принципы. Что вы не договариваете? Я вижу, что, предлагая мне данную манипуляцию, вы нервничаете и отводите глаза. Мне даже кажется, вы подсознательно мечтаете, чтобы я отказался и ваша совесть осталась чиста. Так скажите мне всю правду и позвольте сделать свой выбор.

Ходжес был зол, но в руках себя держал. Он не привык, чтобы его читали как раскрытую книгу. Да здесь бы никто и не осмелился. Джарэд не даст согласия, если он сейчас соврет. Ну что ж, попробуем для разнообразия открыть правду.

– Я вам сказал все как есть. Мы даем полные гарантии, что не станем использовать любую информацию, полученную таким способом, кроме касаемой прототипа. И вы сразу получите возможность улететь или остаться по своему желанию. Все подозрения будут сняты… Но этот период, за который информация будет изъята… будет стерт в вашей памяти.

– Категорически нет! – Джарэд ответил куда быстрее и резче, чем Ходжес рассчитывал.

– Я вас не тороплю, подумайте. Ну что такого ценного в этих трех неделях, ради чего стоит томиться на Интегре?

– Я готов сотрудничать и помочь вам найти прототип. Если вы в этом заинтересованы, пусть мне завтра доставят в апартаменты все материалы дела, а также бумагу и пишущие принадлежности. Также попрошу предоставить мне ряд книг, а лучше доступ в электронную библиотеку. И каждому пленнику положены прогулки. Вы же соблюдаете межпланетарную конвенцию о заключенных?

– Ну зачем вы так, Джарэд, я же стараюсь, чтобы мы остались в добрых отношениях.

– Я тоже, поэтому и предлагаю свою помощь. Обсуждать же стирание моей памяти мы больше не будем.

– Джарэд, следствие продолжается. И могут появиться такие аргументы, что единственным доказательством вашей невиновности будет ваша память. Стоит ли упорствовать?

– Грег, вы знаете, я слов на ветер не бросаю. Это мое окончательное решение. Если на сегодня все, охрана меня до номера, я так понимаю, проводит?

– Идите, – устало отмахнулся Ходжес. – Документы и все, что вы попросили, завтра доставят. И я предупрежу охрану – когда хотите, неограниченное время можете прогуливаться в оранжерее.

***

Миссис Громова, или, как она попросила Ника себя называть, «Ольга Игоревна или тетя Оля», суетилась в гостиной, накрывая на стол. Это была пухленькая женщина среднего роста с мягкими чертами лица. Их родство с Селеной сразу угадывалось не только в схожести черт, но и в движениях, мимике. Она была очень рада приезду дочери, хотя и совершенно не помнила, что набирала ей сообщение. Появлением Ника мама Селены была озадачена, но старалась не подавать виду. Особенно после фразы «это брат моего жениха», после которой она чуть не выпустила из рук горячую тарелку. С отъезда дочери не прошло и полного месяца, когда это ее жизнь успела так кардинально измениться?! Но Ольга Игоревна была достаточно хорошо воспитана, чтобы не поднимать щекотливые темы за едой и при гостях: