Где-то в голове прозвенел предупреждающий звонок, возвещавший, что Ирида к Славинскому не зря относится предвзято. Пусть звенит и дальше. Она руководствуется чувствами, а её интуиция не то что говорит, она кричит, чтобы Ирида держалась от Богдана как можно дальше. Этот мужчина пройдется по её Судьбе. Ох, как пройдется. Откуда взялась такая уверенность, Ирида не знала. Но она была всегда. С самого раннего детства. И ничто, никакие доводы не могли переубедить Ириду.

Стас нахмурился сильнее, осознавая, что снова нормального разговора с сестрой не выйдет. Но всё-таки решил продолжить, понимая, что Ирида находится в очень тяжелом моральном состоянии. Просто не говорит. Он видел, как она отводит от него взгляд, видел, как сжимает в нерешительности губы, как дрожат у неё руки.

- Я в курсе, - коротко ответил Стас.

Он был благодарен Богдану ещё и за то, что тот своим появлением вызвал некую детонацию в поведении сестры. Та снова стала разговаривать, не прячась от него. Пусть их разговоры не всегда носили продуктивный характер, но лучше так, чем упрямо сжатые губы и растерянность в глазах.

Ирида нарочито медленно приподняла брови и скрестила руки на груди.

- Может быть, со мной поделишься? Вот я, как работница "Неона", ничего не знаю.

В её голосе слышался вызов. Она уже отторгала любое разумное объяснение.

Выдохнув, Стас начал говорить:

- Завтра или послезавтра, я не знаю точной даты, но вам сообщат о смене руководства в "Неоне". Нынешнее окончательно утратило позиции лидерства, даже есть подозрения, что они что-то мутили, продавая научные исследования. Теперь "Неоном" временно будет заниматься Богдан.

Новость взбудоражила и без того воспаленный мозг Ириды.

- Ты сейчас серьезно? - недоверчиво переспросила она. - О Славинском и "Неоне"? Стас, он военный! Солдафон. Где он и где клиника?

- Ирида, "Неон" полностью переходит в распоряжение военных. Она перестает быть частной гражданской клиникой.

Девушка покачала головой, не желая признавать услышанное.

- Стас, ты говоришь бред. Я там работаю! Работаю пусть и не на административной должности, не хожу на совещания и прочие важные собрания, но я бы что-то услышала!

- Ирида, ты заблуждаешься.

Он это сказал очень просто. Не повышая голоса.

И Ириде стало не по себе. Так говорил Славинский.

Она нервно мотнула головой и выдохнула:

- Идиотизм какой-то.

- Всё может быть. Только я тебе скажу больше. Я тоже теперь сотрудник клиники "Неон".

Услышав последнюю новость, Ириде захотелось закричать: "Да сколько можно?" Нет, она очень обрадовалась за брата. Из-за негласных гонений на их семью, его практически прекратили приглашать на работу, отчего брат всё больше начал превращаться в нелюдима. Замкнулся в себе, перестал встречаться с друзьями, если и занимался научными исследованиями, то в кабинете и для себя лично, без намерений опубликовать их когда-либо. Ирида переживала за него и хотела ему лучшей жизни. Стас был талантливым генетиком и мог принести пользу обществу. Но общество не желало иметь дело с сыном предателя. Пусть предательство было ложным, кого это волновало годы спустя? Неприятный привкус у военных и людей, занимавших высокие посты, остался.

Ирида сжала виски. Небеса, о чем она думает? Совсем с ума сходит... Вместо того чтобы искренне, от всего сердца порадоваться за брата, она сидит, насупившись, и злится... на кого? На Славинского? Или на себя? Или это как раз тот самый случай, когда вокруг все враги и лишь она одна белая да хорошая?