Зря, наверное, ведь за окном февраль. Если бы зима у нас была человеческая, шел бы пушистый снег, но в последние годы климат сильно поменялся.

– Наш автобус, Ось, – указывает пальчиком Алиска на подъезжающую маршрутку, в которую битком набиваются такие же промокшие пассажиры. – Успеем?

– Успеть-то успеем, но не влезем.

Так и есть. Даже последним двум ребятам приходится выйти, потому что и без того хлипкая дверь банально не закрывалась, пока они висели на ступеньках.

Следующего автобуса приходится ждать пятнадцать минут. В хорошую погоду мы с сестрой обычно ходим пешком через парк. Там есть небольшой пруд, в котором плавают утки и лебеди. Алиска просто обожает их кормить. Но сегодня дождь спутал наши планы, поэтому придётся давиться в автобусе.

На самом деле живем мы недалеко. Просто расположение у детского сада неудобное. Либо через парк, либо в обход, но тогда дорога занимает намного дольше времени.

Домой мы попадаем запыхавшиеся и вымотанные. Мало того, что я промокла до нитки, так еще и лифт не работает. Пришлось снимать с Алиски дождевик с курткой, чтобы она не запарилась, и топать пешком на седьмой этаж.

– Я устала, – хнычет сестрёнка, тяжело падая на свой стульчик в прихожей.

– Знаю, малыш, я тоже. Но мы сейчас подкрепимся и снова станем сильными, – стягиваю с неё резиновые сапожки и подталкиваю к ванной комнате.

Собственные мокрые ботинки и куртку забираю с собой в комнату, чтобы повесить на батарею. Завтра в школу, а если они не высохнут мне идти будет банально не в чем.

Возвращаясь обратно, замечаю мокрые следы на полу от моих же носков. Быстро сняв их, уношу в ванную и бросаю в корзину для белья. От холода меня мелко трясет. Включив горячую воду, держу под ней руки дольше обычного, чувствуя, как долгожданное тепло растекается под кожей.

– Ось, а папа дома?

Интересуется из-за спины Алиса.

– Не знаю, – выключив воду, вытираю руки и обнимаю её за плечи, – пойдём переоденемся и покушаем.

В зале свет не горит. Может отца и правда, нет?

На всякий случай включаю свет в прихожей. Комната Алисы смежная с залом, в котором ночуют родители. Мы тихонько ступаем туда, чтобы если папа спит, не разбудить его. Это чревато. Нам гораздо проще и лучше, когда он в состоянии отключки.

– Ось, а где телевизор? – резко остановившись посреди зала, Алиса указывает пальцем на пустое место на стене.

Я едва не охаю и тут же прикрываю рот ладонью.

Ещё утром здесь находилась большая плазма, по которой мы полтора года назад всей семьей могли смотреть семейные фильмы и мультфильмы. Это было наше любимое семейное времяпровождение по выходным или на каникулах.

В груди больно стягивает.

– Не знаю, малыш, – отвечаю шепотом и тут же вздрагиваю, потому что в эту секунду с дивана раздаётся храп. – Пойдём быстрее, а то папу разбудим!

Мягко подтолкнув сестру к комнате, я спешу закрыть за нами дверь. В горле растёт ком. Если мама увидит, что плазмы нет, она жутко расстроится. Снова начнётся скандал, бесконечные упрёки, и опять буду виновата я. Всегда виновата только я.

– Ось, а мы теперь не будем смотреть мультики, да?

Зеленые глазки Алисы пытаются найти у меня ответ, когда я сама тщетно борюсь с тем, чтобы не выдать как на самом деле мне больно.

– У тебя же планшет есть, – сняв с неё штанишки и кофточку, помогаю переодеться в домашнюю одежду.

– В планшете смотрю только я. А по телевизору мы с тобой вместе смотрели. И с мамой.

И с папой… но этого она, наверное, не помнит. Маленькая была.

– Я и на планшете с тобой посмотрю, не переживай!

Щелкнув малышку по носу, я завязываю ей хвостик и вывожу из комнаты. Храп папы стал громче, а значит уснул он крепко.