Мне самой понадобилось невыносимо много времени, чтобы понять, и я почувствовала происходящее раньше, чем увидела.

Магия.

Я ощутила ее вкус. Дым и расплавленное железо. Жар и холод. Магия Аларика.

– Нет, – в ужасе прошептал Десмонд.

Вика со своего места позади схватила меня за плечо.

– Лэйра, он должен прекратить это. Ты можешь…

Но что я должна была сделать? Мне самой оставалось лишь смотреть вверх, на него, одной рукой прикрыв рот, а другой вцепившись в ткань платья.

Аларик стоял прямо. За мгновение до этого он скрывал лицо скованными руками, а теперь улыбался, глядя в толпу.

Это была холодная улыбка. Холодная и зловещая. И хотя я никогда не видела Аларика таким даже в самые мрачные моменты, этот его облик почему-то был мне хорошо знаком – эта улыбка, прогоняющая страх.

Но ведь мне казалось, что у него не осталось силы даже на то, чтобы держать голову ровно? Аларик стряхнул волосы с лица, так что шипы у него на лбу снова стали видны, а его черные глаза сверкнули. Он выглядел так знакомо, так привычно – и в то же время совершенно иначе. Он запрокинул голову, и когда он выкрикнул: «Эй, князь Немии!» – все мое тело покрылось гусиной кожей. Дело было не столько в том, что он после стольких недель голода и жажды, после недель молчания внезапно повысил голос, так что его слова легко разносились по всей площади. Дело было в чувстве власти, опасности, надвигающегося шторма, который обрушивался на нас. Темная угроза. Как гроза, которая нависает в горах над деревней. Кончик языка чувствует вкус молний еще до того, как первая из них разорвет небо. Мне не нужно было оглядываться, чтобы понять: все чувствуют то же, что и я.

В нескольких метрах над Алариком отец вцепился руками в перила балкона.

– Что вы празднуете сегодня, князь?

Меня охватил ледяной холод. Что он делает? Если гвардейцы теперь силой заставят его замолчать и прервут праздник, мы больше не сможем отвлечь их от него.

Аларик, Аларик, пожалуйста. Не делай этого. Не сейчас!

– Может быть, вы празднуете гибель вашего народа, князь?

По толпе пронесся испуганный шепот. Кое-кто уже убегал с площади, а гвардейцы начали взбираться на стену.

Аларик рассмеялся:

– Вы еще ничего не знаете. Никто здесь еще не знает.

Вскрикнув, я прижала кулак ко рту, когда один из воинов выпустил из арбалета стрелу и она прошла совсем рядом с головой Аларика. Со стены посыпались обломки камня.

– Что это значит? – прорычал с балкона отец. Он размахивал руками, показывая гвардейцам, что они должны это прекратить. – Что же ты знаешь, проклятое чудовище?

Я хорошо знала ухмылку Аларика. В его взгляде читалось превосходство, и я больше не понимала, что чувствовать. Облегчение, потому что он не сдался? Надежду, потому что он, казалось, был способен освободиться?

Он дернулся в цепях, и пыль со стены осыпалась на него. Мне только показалось, что земля дрожит и весь замок глубоко и угрожающе загудел? Или это в людях нарастала паника?

Или это был боевой дух, который я ощутила теперь, когда Аларик начал бороться?

Или я просто боялась за свою жизнь, потому что не понимала происходящее?

Аларик еще раз рванулся в цепях. Железо заскрежетало, но выдержало. Кровь потекла по его рукам.

Я вскочила, но Десмонд удержал меня за руку.

– Что же вы за князь эс-Ретнея, – прошипел Аларик, – если вы устраиваете праздник в своем замке, когда вашу землю пожирают дэмы?

– Твои дэмы уничтожены! – выкрикнул мой отец. – Они вернулись в Царство теней!

Аларик рассмеялся, покачав головой:

– Да, князь. Так и вышло. Вернулись к теням. И там они снова набрались сил. Откройте ворота замка, если не верите мне. Они придут. Они придут и заберут вас! Ваша долина заполнится трупами, князь. Их будет так много, что они сравняются с вашей горой. И тогда дэмы принесут их вам!