Нет, я не озабоченный, но сейчас меня раздражает эта медицинская форма. Девушка в неё, словно в скафандр, запечатана. Ничего не разглядеть.

Мысленно даю себе оплеуху. Чего ты там разглядывать собрался, Романовский?

«Надо работать, надо с головой уйти в работу», – как мантру повторяет мой мозг. Настолько увлечённо, что я даже не реагирую на очередную дерзкую фразу Ксении.

Вкратце рассказываю о новых обязанностях и отпускаю на все четыре стороны.

Открываю в компьютере очередной договор, пытаюсь вникнуть в суть.

И мне ох как не нравится, что вместо букв и цифр перед глазами то и дело возникает образ этой странной девушки.

– Здравствуйте, – вежливо приветствую пациента.

Мужчина неторопливо подходит к стойке регистратуры. Здоровается в ответ, но, ни на меня, ни на Галину не смотрит.

– Здравствуйте, – тянет, растерянно оглядываясь по сторонам.

Подбирается, пытается казаться невозмутимым и спокойным, однако я сразу подмечаю, как бегает его взгляд.

– У вас запись? – пытаюсь вывести мужчину на диалог.

– К сожалению, нет, – он кладёт на стол папку с какими-то документами. Подозреваю, что это результаты анализов. – Но мне очень надо попасть на приём именно сегодня, иначе анализы пересдавать придётся.

Окидываю пациента сканирующим взглядом. Одет слишком просто. Джинсы дешёвые, джемпер в катышках. Вряд ли он потянет наблюдение в нашей клинике, а если ещё и обследование…

– Вы где анализы сдавали? – беру тёмно-синюю непрозрачную папку со стола.

– В «Здоровье», – следует спокойный ровный ответ.

Замечательно, просто замечательно.

Интересно, если я скажу, что у нас ему в любом случае придётся пересдавать анализы, он сразу уйдёт? Или будет долго и нудно качать свои права?

– Фамилия, имя, отчество? – задаю стандартные вопросы, вбивая результаты в базу данных.

– Иванов Иван Иванович, – произносит будничным тоном.

Настороженно смотрю на мужчину. Серьёзно?

Возникает стойкое ощущение, будто меня пытаются разыграть.

Только кому это может быть нужно?

Да ну, нет, бред.

По правилам, у нас не положено принимать пациентов без записи.

Но я на всякий случай проверяю наличие свободного времени у терапевта.

На свой страх и риск принимаю оплату и провожаю пациента в кабинет на приём к врачу.

Зачем действую не по инструкции – не знаю. Но сейчас чувствую, что лучше прислушаться к интуиции и выполнить пожелания этого странного мужчины.

– Это что сейчас было? – спрашивает Мухина, когда мы вновь остаёмся в холле одни. – Он что за приём мелочью рассчитывался?

Вот же глазастая какая, можно подумать, это её дело.

– Да, Галь, мелочью. Если человек серьёзно болеет, у него может быть сложная финансовая ситуация, и не нам его осуждать, – произношу укоризненно.

– Ну и шёл бы в поликлинику со своей сложной финансовой, нет же, прётся в частную клинику. Ещё и нас под монастырь подводит, – бурчит, словно уставшая от жизни старуха.

– Галь, под какой монастырь, а? – чувствую, что моё терпение заканчивается.

– Под обычный. Выговор получить хочешь? – широко округляет глаза, стараясь выглядеть убедительнее. – Дунаева сейчас накапает Романовскому о том, что ты к ней пациента без записи провела. Ещё и добавит, что по знакомству, ты же знаешь про её стервозный характер. Без работы не боишься остаться?

Понятно. Мухина недовольна, что я ей не рассказала о том, что было в кабинете босса. И теперь злится по поводу и без.

Нет, отчасти она права. Терапевт у нас действительно женщина непростая. Она в возрасте, и за плечами сорокалетний опыт работы в поликлинике. На этом фоне её иногда заносит, но в целом, с Дунаевой, как и с любым другим человеком, можно найти общий язык.