– Как ты попала к Амину? – спросила я, когда чашки были уже наполовину пусты. – Давно ты у него работаешь?

– Уже почти два года. – Она умолкла, потупилась. Первый вопрос смутил её куда больше второго.

Я подвинула к ней пиалу со сладостями.

– Продолжай, – потребовала я как можно мягче.

– Мне бы не хотелось об этом говорить, – она отвела взгляд. Ища понимания, посмотрела на меня снова и, поняв, что ответить придётся, нехотя заговорила: – Я вышла замуж против воли отца и братьев. Мой муж был не из этих мест. Сюда он приехал с группой альпинистов. Тогда я работала официанткой в кафе, куда часто заходили туристы. И… – она дёрнула плечом. – Сначала он приходил с друзьями, потом всё чаще один. Я и не заметила, как влюбилась.

– Любовь – сильное чувство. И достаточно неразумное. – Сказала я, сделав очередной глоток.

– Когда отец всё узнал, он запер меня. Старший брат избил Андрея. Мне было сказано, что, если я ещё хоть раз с ним встречусь… – Зарима опустила глаза в чашку.

– Но ты встретилась, – подытожила я.

– Тогда я уже была беременна. За день до этого Андрей сделал мне предложение. Когда семья запретила мне встречаться с ним, я всё им рассказала. И меня выгнали с позором. – Она тяжело вздохнула. Надрывисто, болезненно. – У нас родилась двойня, потом ещё один сын. – Зарима замолчала, но после долгой паузы добавила глухо: – А потом Андрей погиб. Его и двоих его друзей накрыло лавиной. Я просила его не ездить, а он…

Большие тёмные глаза наполнились грустью. У меня сжалось сердце, а слов, чтобы утешить её, не нашлось. Таких слов просто не существовало.

– Квартира у нас была оформлена в ипотеку, сама я сидела с детьми. У меня ничего не было, госпожа Сабина. Отец не сразу простил меня. Только младший брат. У него я и жила первые месяцы, пока Амин не взял меня на работу. Вы же понимаете, что троих детей надо кормить, а кто бы взял меня? Все знали, как я поступила. Амин приехал к нашему старосте как раз, когда я умоляла найти для меня хоть что-то. Староста хотел выгнать меня, но Амин остановил его. И предложил работать в этом доме.

Слушая её, я медленно пила чай. Чёрное сердце не знает ни сочувствия, ни сострадания, ни жалости. Но что тогда это? Снисхождение? Он бы мог нанять горничную с лучшими рекомендациями, но взял Зариму. Неужели в его сердце всё-таки осталось что-то тёплое, живое?

– Вы не представляете, как я ему благодарна, – со слезами на глазах прошептала горничная. – Когда отец узнал, что я работаю у господина Амина, он разрешил мне приходить домой. И дети теперь живут с моей мамой.

Коснувшись её колена, я встала. Не хотела, чтобы она увидела мою задумчивость. Сжала руку с кольцом в кулак. Эта девушка была достойна уважения.

– Ты часто видишь своих детей? – я устремила невидящий взгляд в окно.

– Иногда раз в неделю, иногда раз в две. Редко. Так скучаю по ним, госпожа Сабина.

Я ничего ей не ответила. Редко. Конечно же это редко. Особенно для матери, сделавшей всё, чтобы у её детей была достойная жизнь. А возможно, даже больше, чем просто всё.

***

Что Амин вернулся, я поняла сразу. Два джипа, остановившиеся посреди двора, не давали шанса сомнениям. Выйти встретить его или остаться у себя? С балкона наблюдая за вышедшей из машин охраной, я раздумывала, как будет лучше.

– Проследи, чтобы он… – донёс до меня ветер обрывок фразы.

Амин отдавал Захару распоряжения. Вдруг он повернулся и посмотрел на меня. Захар тоже. Сердце затрепетало. Я растерялась. Почему до сих пор от запаха его одеколона у меня подгибаются коленки? Почему в его присутствии я сама не своя? Детская влюблённость? Да какая тут может быть влюблённость?!