Это пока учебный год не начался, сюда легко войти, а к концу недели абсолютно все правила войдут в силу. Кстати, о птичках. Мне показалось, или в главном корпусе стало более людно, а на потолочной балке холла сидит уже знакомый мне черный сокол?!
Я так засмотрелась на почудившегося мне пернатого и так отчаянно щурила глаза, пытаясь убедиться, что у меня не очередной глюк, что не заметила, как чуть не врезалась в какую-то даму.
Но вовремя успела притормозить, хотя мы все равно, застряли, как два упертых водятела на узком дворовом проезде. Я сделала шаг влево – незнакомка тоже. Я шагнула вправо – и она туда же!
А потом она гневно выпалила, щелчком закрывая кружевной веер:
- Да ты уйдешь с дороги или нет, деревенщина?!
Я пожала плечами, отступая в сторону, задирая голову и незаметно выставляя ногу. Вот только птички наверху уже не оказалось!
А барышня, не заметив препятствия из-за своей пышной юбки, под которой прятался огромный кринолин, запнулась и чуть не пропахала носом старый мрамор. Но каким-то чудом удержала равновесие, разве что выронила длинный продолговатый деревянный футляр с кожаной ручкой. Прямоугольный «гроб» шмякнулся на пол, издав обиженный «треньк», и дама взвыла:
- Ах, ты дрянь! Мой каягым!
Давно забытый дорамщик в моей душе горестно взвыл и пожалел несчастный струнный инструмент, который в нашем мире являлся национальным для корейцев. Но жестокая девочка Леся только иронично выгнула бровушку, не собираясь терзаться муками совести и извинениями.
У меня это… ну, того! Аллергия на незаслуженное хамство, и проявляется она внезапно, на автомате подсовывая подножку обидчику. Может, конечно, и прыщ на попе наколдовать, но для этого меня уж прям совсем обидеть надо.
- Немедленно извинись! – потребовала грозным голосом девочка, по виду вряд ли старше меня. Но явно богаче и надменнее, да. И платье у нее шикарное, шитое на заказ по последней моде, изумрудно-зеленое, с алой объемной вышивкой и черным кружевом по подолу. И драгоценности со вкусом, и кокетливая шляпка с перьями и короткой вуалью, и золотистые локоны в сложной прическе, завиток к завитку!
Я отчаянно затосковала. И тут золотая молодежь, что б ее!
А как же незыблемое правило: среди магов разделения на сословия нет? Что-что? Сюда его не завозили? Ну, понятно…
- И не подумаю, - хмыкнула я, пряча руки в карманы брюк, естественно, понимая, что нарываюсь на новые неприятности. Нет, а что, промолчать? Кому-то слишком жирненько будет!
- Я, леди Лютеция де Ателье, требую твоих извинений, оборванка! – явно оскорбилась молодая леди, надменно вздергивая и точеный подбородок, и тоненький ровный нос.
Я неприлично хрюкнула вслух. Вот уж не повезло красотке с родственниками!
А я еще, помнится, на свое, алкогольное прозвище жаловалась.
- Тебя имя мое смешит? – зло прищурилась девица, обладающая не совсем стандартной, но все же притягательной красотой. – А ну свое назови!
- Фёкла Романович, - не подумав, брякнула я.
Кто-то откуда-то сверху сдавленно булькнул, а по сторонам разнеслись смешки. Редкий народ как-то сразу понял, что я развлекаюсь, но родовитой даме в голову и мысль не пришла, что я могу солгать ей прилюдно.
Что ж, как говорится, сам дурак!
- Жди отчисления, Романович, - надменно бросила дева, и ее слова звучали не угрозой, а прямым обещанием. – И скажи спасибо. На оскорбление я обычно отвечаю смертью!
На этот раз булькала я от смеха уже вполне открыто. Как страшно, жуть!
А тут еще и ушастый мой нарисовался, с подозрением оглядывая развернувшееся перед ним действо. Агилар точно так же окинул дамочку оценивающим взглядом, мельком взглянул на валяющийся инструмент в футляре… Все сразу понял, и небрежно поинтересовался, вставая рядом: