Сырая темнота кладет мне на плечи холодные ладони. Ежась от холода, я напряженно прислушиваюсь.

– Фьюить! —слышится легкий свист крыльев.

Над головой, невидимые в ночном небе, пролетают утки.

Бах! Бах!

Стреляют на второй базе. Туда вечером ушел Болотников со своими приятелями.

Я зло стискиваю кулаки.

Павел выходит на крыльцо следом за мной.

– Что это, Андрюха? – снова спрашивает он. – Уже охота началась? В темноте?

Августовская ночь еще и не думает заканчиваться. Небо на востоке только-только начало светлеть – до рассвета часа полтора.

Бах!

Бах!

– Нет, Паша, – говорю я участковому. – Это несколько пьяных уродов хреново расслышали мое предупреждение.

– Пьяные? – хмурится Павел. – С оружием?

– Вот именно, – киваю я. – И палят в темноте неизвестно куда.

Я возвращаюсь в дом. Наклоняюсь над жестяным рукомойником и плещу себе в лицо холодной водой. Потом начинаю одеваться.

– Я пойду с тобой, – решительно заявляет Павел.

Смешно прыгая на одной ноге, он натягивает форменные милицейские брюки.

– Спасибо, Паша! – киваю я. – Ты очень вовремя появился.

Бах! Бах!

– Фонарь у тебя есть? – спрашивает Павел.

– Да.

Не зажигая лампу, я нашариваю на полке жестяной электрический фонарик на трех круглых батарейках. Сдвигаю вперед кнопку, и темноту комнаты прорезает яркий луч света.

Батарейки почти новые, я недавно купил их в райцентре.

Я отдаю фонарик Павлу. Хлопаю себя по карману куртки, проверяя – на месте ли жесткий прямоугольник удостоверения. Перебрасываю через плечо кожаную планшетку с бланками протоколов. На другое плечо – патронташ.

– Сейчас мы этих стрелков возьмем в оборот.

Павел торопливо застегивает ремень с кобурой.

Я привычными движениями собираю ружье. Защелкиваю цевье, и тут мой взгляд падает на бланки путевок.

– Черт! Паша, подожди минуту!

Я сгребаю путевки со стола.

– Я готов, – говорит Павел.

Бах!

Бах!

Они что, полные рюкзаки патронов с собой привезли?

С путевками в руках я быстро иду к домику базы. В окнах уже горит свет, мелькали тени – выстрелы разбудили охотников.

Поднявшись на крыльцо, я нос к носу сталкиваюсь с водителем автобуса – он выходит в майке и сатиновых трусах до колен. К углу его рта прилипла незажженная папироса.

– Что там, Андрей Иванович? – увидев меня, спрашивает водитель.

– Ваш приятель Болотников со своими дружками развлекается стрельбой.

– Да какой он мне приятель? – обиженно говорит водитель.

– Извините, – морщусь я. – Вырвалось. Как вас зовут?

– Василий. Василий Алексеевич.

Водитель автобуса протягивает мне крепкую ладонь.

Бах! Бах!

– Василий Алексеевич, я сейчас туда, – говорю я. – Надо угомонить этих стрелков. Останетесь за старшего?

Я протягиваю ему путевки.

– Вот. Все отметки я поставил, можете охотиться. Ключи от лодок – в бане, они висят на стене слева. Баня не заперта. Весла возьмите в сарае.

– Хорошо, Андрей Иванович, – кивает водитель. – Может, вам помощь нужна?

Тут он видит Павла в милицейской форме и удивленно умолкает.

– Спасибо, помощь не нужна, – отказываюсь я. – Охотьтесь, отдыхайте. А мы разберемся. Напоминаю – стрелять только влет, сидячих уток не бить…

– Норму добычи не превышать, – понятливо кивает водитель. – Все будет в порядке, Андрей Иванович, я прослежу. Не беспокойтесь.

– Спасибо, Василий Алексеевич!

Я поворачиваюсь к Павлу.

– Идем, Паша!

Мы спешим по тропинке вдоль берега озера. Слева поблескивает темная вода. Корни сосен предательски лезут под ноги. Павел спотыкается и чуть не падает.

– Черт! – глухо ругается он сквозь зубы.

– У тебя же фонарик есть, – напоминаю я. – Посвети.

– Не надо, спугнем, – отвечает Павел. – Надо их за стрельбой застукать, тогда точно не отвертятся.