Не отвечая ей, я беру ведро, которое стоит рядом с баней, и иду к озеру. Одна из свежеосмоленных лодок качается на воде – ее длинная цепь натянута до предела. На корме лодки, спиной ко мне сидит Глеб и ловит рыбу. Услышав мои шаги, он оборачивается.

Мне даже не нужно ничего говорить – парень все читает в моем взгляде.

– А что такое? – с вызовом спрашивает Глеб. – Уже и рыбу половить нельзя? Замок на лодке я не трогал, только столкнул ее на воду, и все.

– Ты старший в вашей группе? – интересуюсь я.

– Да.

– Кто вам разрешил взять чужие дрова и развести костер рядом с домом?

– А тебе жалко, что ли? Мы все промокли, девчонки замерзли. Что, нам надо было под дождем сидеть?

Он бросает удочку и поднимается на ноги. Лодку ведет в сторону. Не ожидавший этого Глеб взмахивает руками и чуть не падает в озеро.

– Вот черт!

Он хватается рукой за борт и зло смотрит на меня.

По упрямому взгляду парня я вижу, что разговаривать с ним бессмысленно. Он без спроса взял чужую лодку, развел огонь возле чужого дома. И при этом совершенно не чувствует себя виноватым.

– Не забудь вытащить лодку на берег, – говорю я Глебу.

Зачерпываю ведро воды и иду обратно к костру.

– А она твоя, что ли? – запоздало кричит Глеб мне в спину.

Я не отвечаю. Под настороженными взглядами туристов снимаю с огня чайник и отставляю его в сторону. Потом заливаю костер водой.

Угли шипят, в воздух поднимаются клубы горячего пара и пепел.

– Просто у вас здесь дрова сухие были, – виновато объясняет второй парень. – А в лесу все вымокло.

Две девушки смотрят в сторону. Только Вера глядит прямо на меня – как будто ждет, что я начну на них кричать и ругаться.

Вместо этого я отношу ведро в баню. Беру лопату и начинаю закапывать кострище.

– Давайте, я – говорит парень. – Я же костер развел.

– Как тебя зовут? – спрашиваю я.

– Дима.

Он белобрысый, с тощей шеей – не то, что Глеб. И глядит немного по-птичьи – наклонив голову на бок.

Я перевожу взгляд на девушек.

– А вы у нас кто?

– Анюта, Лена, – хором говорят они.

Я отдаю Диме лопату. Он стал закапывает костер – неумело, но старательно.

– Идемте в дом, – говорю я девушкам. – Напою вас чаем.

И киваю Диме.

– Ты тоже приходи, как закончишь.

С берега слышится скрежет – Глеб вытаскивает лодку на дощатый причал, скребя смоленым днищем по доскам.

Я с досадой думаю, что эту лодку придется смолить заново.

В доме я растапливаю печку. Разжигаю примус и ставлю на него чайник. А сам пока иду за рюкзаками туристов. Вытряхиваю из них скомканные палатки – ткань намокла и стала неподъемной.

Как они их только дотащили?

Вешать палатки не на что – никакая бельевая веревка не выдержит такую тяжесть. Поэтому я просто расстилаю их под навесом. Пусть сохнут так.

Глеб подходит и останавливается в нескольких шагах от меня.

– Вы почему копаетесь в наших вещах?

– Потому что мокрое надо сушить, – спокойно объясняю я.

Забираю из машины свой рюкзак и ружье и ухожу в дом, не пригласив парня.

Вера уже обнимается с Бойким. Она тискает его за толстую мохнатую шею, с восторгом приговаривая:

– Хороший пес! Ай, какой хороший!

Бойкий бешено вертит пушистым хвостом и облизывает лицо девушки. Даже подлаивает от избытка радости. Вера весело смеется, ее подруги тоже улыбаются.

Серко, лежа возле печки, снисходительно посматривает на эту кутерьму.

Заварив чай, я ставлю на стол разномастные кружки и достаю сахар в жестяной банке. Выкладываю из рюкзака бумажный сверток с еще теплыми блинами.

– Налетайте!

– А почему они зеленые? – изумленно спрашивает Вера.

– Потому что итальянские, – усмехаюсь я. – Из крапивы.