– Ну да-а, а для себя, для души, для извоза можно ведь? – жалобно промолвил, посмотрев на него, конюх. – У нас ведь не только одна лишь война на уме, но и мирское дело? Можно и башкирских лошадок немного взять, чуток кровь ей свежую дать, те тоже ох и хороши-и. И стоить больших денег такие лошадки не будут.

– Ладно, пиши запрос в управление на пару десятков голов. – Алексей махнул рукой. – Думаю, найдём на твою вятскую деньги. Только ведь придётся ещё одну конюшню с загоном ставить. Как, Захар, сумеете к зиме её построить?

– Да чего, построим, – проговорил тот, усмехнувшись. – У меня как раз в октябре плотницкая артель из Сухиничей подойдёт, как только урожай у себя в полях приберёт. Главное, весь материал сюда завезти. Это уж давайте, Харитон, за вами дело будет.

– Да-да, всё завезём, всё тут подготовим, – заверил конюх. – А за конями я сам с Ильюхой скатаюсь. Он медалии на свой зипун поверху нацепит, умные слова будет говорить и бумагами шуршать, а я щёки стану надувать, глядишь, и сторгуемся с вятскими подешевше. Там как раз после уборочной большая ярмарка будет, небось, уж не станут большую цену ломить. – На том и порешили.

В полях шли посевные работы, крестьяне спешили положить зерно в тёплую и пока ещё сырую землю. Помотавшись, Алексей чаще всего приезжал в усадьбу уже к ужину. Как и раньше, собирались за большим круглым столом все близкие. Детвора, поев быстрее всех, неслась играть дальше, а взрослые засиживались за чаем затемно. Поговорить всегда было о чём.

– Ты уж там, Лёша, поспрашивай про Ильюшку, – наставляла мужа Катарина. – Скоро ведь год, как должен был из кадетского корпуса выпуститься, так ведь и нет от него никакой весточки. Лишь бы в горячее место не попал, молодой ведь совсем, ретивый.

– Не переживай, ну ты чего? – успокаивал её Алексей. – Сейчас и горячих мест никаких нет. Персидский поход закончился, ещё толком и не начавшись, на Кавказе Ильюхи не было, я узнавал. В Польше всё давно успокоилось, всех бунтарей Суворов по домам разогнал, а самых рьяных в Сибирь отправил. Российская империя нынче никаких войн не ведёт. А то, что он весточку нам не прислал, так почта сама знаешь как работает. Все бы письма передавали через неё, кто хотел, никаких почтовых карет бы не хватило на перевозку. Наверное, в каком-нибудь полку сейчас в строю стоит, твои и бабушкины пироги вспоминает.

– Эх, увидеть бы его ещё хоть разок, – утирая платочком слезу, проговорила, расчувствовавшись, Йована. – Самый первенький ведь, беленький весь такой, шустрый и ласковый. А как на Буге чуть не утонул, с причала упав, помните? Ты, Алёша, как раз в Крыму с егерями тогда был. Казацкий старшина Тарас его спас, из воды вытащил, у него уже и глаза были закрыты. Я думала, помру вместе с ним прямо там на берегу. Слава Богу, ожил мальчишечка.

– Господи, мама, ну ты зачем такое вспоминаешь? – Катарина, подойдя, обняла старушку. – Опять ведь спать не сможешь, всю ночь голова будет болеть. У каждого из наших сорванцов чего-нибудь да было такое, дети ведь, попробуй за ними уследи. Вон даже позавчера Колька бок разодрал. Ух, пострел! – Она погрозила сыну пальцем. – Что вот нужно было только в этом овраге?!

– Да мы там кошку с дерева снимали, – ответил за него Егорка. – Ну чего она сидит наверху и орёт? А Коля полез, ветка и обломилась. Да он не плакал совсем. Ну, почти, – проговорил он, шмыгнув носом. – Самую малость если только.

– Так, вы мне обещали по деревьям не лазить, пока на перекладине подтягиваться не научитесь?! – нахмурившись, произнёс Алексей. – Всё, дядя Захар перекладину-турник вам поставил, значит, с завтрашнего дня начинаете каждый час к ней подходить и подтягиваться. Утром покажу вам, какие упражнения бывают, потом и вы их научитесь делать. Не будете лениться – руки, как у обезьян, будут цепкие и крепкие, ни за что с дерева больше не упадёте.