– Так точно ваше высокопревосходительство, – подтвердил тот. – Мне Алексей, еще будучи молоденьким сержантом, жизнь в Кагульском сражении спас. Если бы не он, то срубил бы меня там шустрый турецкий всадник. Да и на Бендерские стены мы с ним тоже бок о бок вместе взошли.

– Ну-у, тогда вам будет хорошо и далее вместе служить, – развел руками фельдмаршал. – У нас, Алексей, указом матушки императрицы от 14 января сего года нынче формируются шесть егерских корпусов, состоящих из четырех батальонов в каждом. Чуть позже мы образуем еще четыре. Вашим Бугским егерским корпусом, созданным на основе Харьковских и Белорусских гарнизонных батальонов, предстоит занять всю эту пограничную линию и в дальнейшем нести службу по ее охране. Для усиления егерского корпуса ему будут переданы конные полки Бугских казаков, Херсонских пикинеров, ну и твой, подполковник, особый отдельный батальон. Сам понимаешь, пока из обычных пехотных батальонов егерский народится, это сколько времени пройдет! Поэтому у нас с Михаилом Илларионовичем на вас будет особая надежда как на опытных наставников в этом непростом деле. Понимаю, тебе, небось, неудобственно все это сейчас? То ты тут на Буге хозяином был, а теперь вот в подчинение переходишь. Но извини, тебе до генерала еще три ступеньки вверх шагать, а ниже чином на такое ответственное место никак человека нельзя поставить. Тут вот сейчас солдат на всей этой пограничной линии более семи тысяч человек будет стоять. Огромное войско! Но ведь и задачи-то стоят какие!

– Ваше высокопревосходительство! – воспользовавшись паузой, Алексей решил расставить все точки над «и» прямо здесь, перед Потемкиным. – Буду рад служить под началом такого командира, как Михаил Илларионович. Говорю честно вам и от души. У меня хоть теперь время для подготовки к боям своих людей появится, а то столько хозяйственной и бумажной работы висит постоянно, что впору даже поседеть можно.

– Ну, вот и ладно, – улыбнулся Григорий Александрович. – Рад, что на душе камня не будет. А генерал-майору я тоже накажу, чтобы полностью вас под себя он не подминал. У вас статут отдельного особого батальона, так вот за вами и остается, и приданы ему вы временно. Ну и для вас свое, особое дело еще тут будет. Но об этом вы уже со своим куратором бароном фон Оффенбергом с глаза на глаз позже потолкуете. А пока давайте-ка по линии проедем, и Михаил Илларионович своими глазами увидит, какое он громоздкое хозяйство нынче на свои плечи взваливает.

Два последующих дня были посвящены осмотру всей линии, ее фортам, малым заставам и тем населенным пунктам, где пограничники размещались. Деятельного Потемкина интересовало все: способы подачи дымовых сигналов, для чего вдоль берега и объездной дорожки разрыхлена полоса земли, как и из чего делаются маскировочные накидки у засадных и дозорных, способы выпечки хлеба в полевых условиях и как хранят провиант в самих фортах. Особое внимание он обратил на Бугскую флотилию и на тех казаков, что в ней служили.

– Ну что, Платон, не обижают вас с жалованьем и провиантским довольствием? Все ли у вас в достатке? Может, есть ущемление в чем? Или чего-нибудь нужно?

– Ні, пан фельдмаршал. Все у нас в достатку. Ніхто нас не кривдить. Ми тут свої, – совершенно искренне ответил бывший сотник, а нынче войсковой старшина Стороженко Платон. – Гармат би трохи невеликих дали. Так було б добре. Бо в нас лише малі турецькі фальконети на судах. Дуже погано з такими воювати проти великих турецьких кораблів.

– Что, старшина, борта у османов ваши ядрышки не пробивают? – усмехнулся Потемкин. – Говорил уже мне об этой вашей беде подполковник Егоров. Я ему пообещал помочь. Будут у вас небольшие, но мощные корабельные единороги. Сможете тогда туркам сдачи дать. И суда новые, побольше, чем у вас есть сейчас, мы вам тоже в самом скором времени передадим. Главное, служите верно России и государыне нашей императрице. Зла и обид за былое не держите. Доброе же дело сообща делаем, басурман от этой земли прочь отгоняем!