– Плохо дело. Так ничего и не известно?

– Громов, тебя это уже не должно волновать. Скажи спасибо, что карты сошлись и ты сам оттуда живым выбрался, хотя я ума не приложу, как тебе это удалось?

– Вы об этом хотели поговорить?

– Отчасти, да. Кстати, медаль твоя где?

Я вытащил ее из нагрудного кармана своего кителя и показал ротному. Тот бросил на нее косой взгляд и скривился.

– Ты, наверное, ожидал чего-то большего? Орден, например?

– Товарищ капитан… – произнес я, подбирая правильные слова. – Ордена, медали, звезды… Мне ничего этого не нужно! Я не ради медалей туда полез, не ради того, чтобы потом на меня генералы смотрели и ухмылялись. Слава мне не нужна. Я точно знаю, что если есть шанс спасти чью-то жизнь, им непременно нужно воспользоваться. Когда я принимал решение идти туда, я думал только о том, что могу не успеть. Но внутреннее чутье говорило – надо. Я не думал, что меня самого там могут убить или покалечить. Было только осознание того, что больше тем людям никто помочь не сумеет. Просто потому, что там никого нет. К тому же, если честно, я думал, что управлюсь только с одной СВД и близко с душманами дел иметь не буду. Как-то так само получилось.

– Ясно. Я это к тому, что тебе за то, что ты там сделал… За то, что ты там видел, что пережил… Награда куда серьезнее положена. Просто командиры в штабе неожиданно передумали и решили, что слишком жирно будет рядовому первого года службы, который формально даже и в Афганистане-то не был давать орден Красной звезды. Это я тебе самыми простыми словами объяснил, чтоб ты на нас не обижался.

– Не первый день в армии. И не последний.

– Я вообще думаю, что тебе награду дали за тот случай, что летом был. А про этот пока тишина. Будет еще.

– Ну, куда деваться. Переживем.

Воронин воспринял это по-своему.

– Знаешь, Громов… – капитан сел обратно за стол, – вот кому-то дано, а кому-то не дано быть военным человеком. Ты же, чуть ли не с первых дней проявил себя как настоящий советский солдат! Больше, чем солдат! Я уже даже не удивляюсь тому, что ты все схватываешь налету. С таким подходом можно и на офицерские курсы пойти. Даже было бы странно, если в той ситуации отличился бы кто-то другой, а не ты! Признавайся, просился в команду к старшине, когда тот ушел в горы?

– Так точно, товарищ капитан. Но он не взял. Возможно, это тоже, пусть и отчасти повлияло на то, что я решил отправиться в горы сам и доказать, что могу. Думал, что могу догнать их или где-то пересечься. Хотя расстояние между нами было около шести, а то и семи километров. Когда я случайно наткнулся на выживших, слышал, что где-то юго-восточнее уже шел бой. Скорее всего, это и были наши… Но помочь было выше наших сил. Сами едва ноги унесли!

Тот несколько раз кивнул головой.

– Ладно… Кстати, тобой снова из военной контрразведки интересовались. Запросили учетно-послужную карточку, результаты медицинского освидетельствования. И вообще все, что на тебя есть. Я не должен тебе этого рассказывать, но после всего случившегося у меня резко поменялось к тебе отношение. Ты, Громов, мне меня сильно напоминаешь, в молодости. Когда я еще курсантом был. Ни с кем из личного состава, даже из сержантов, я так говорить бы не стал. Главное ‒ доверие не обмани.

– Понял. Как вы думаете, чего они от меня хотят?

– Сложно сказать, – он откинулся на стуле. – Кстати, сегодня утром в штабе я разговаривал с неким капитаном Игнатьевым. Знаешь такого?

– Вроде как из ГРУ. Сталкивались с ним на сборном пункте военного комиссариата. Интересовался, в каких войсках я хочу проходить службу. Обещал помочь, но что-то пошло не так.