– Да, конечно, – машинально кивнула Наталья, взяла ручку, и вдруг ее бросило в жар, она открыла сумочку и тут же быстро ее захлопнула. – Простите, я не взяла с собой денег…

– А что вы так заволновались? Сейчас вы должны заплатить всего лишь тысячу рублей, это необходимо, чтобы мы с вами официально оформили наше сотрудничество. А основную сумму вы отдадите мне потом, не обязательно все сразу. Сначала будет достаточно двух тысяч долларов, это аванс.

– Правда? Тогда все нормально, но я… – она положила ручку на стол и горячо покраснела, – понимаете, у меня сейчас с собой вообще нет денег. Я кошелек оставила дома.

– Это не страшно. Вы зайдете завтра утром. Если меня не будет, вы просто внесете деньги в нашу кассу, вам все оформят, и послезавтра мы начнем работать.

– Да, конечно, спасибо вам.

Из консультации она вышла вся мокрая от пота. Она еле держалась на ногах. Был ясный морозный день, от холода, от яркого солнца выступили слезы, и Наташа ничего не видела сквозь дрожащую радужную пелену. Она чуть не упала, поскользнувшись на раскатанной черной полоске льда, подвернула ногу, но боли не почувствовала. На перекрестке завизжали тормоза, и Наташа равнодушно отметила, что вот сейчас, только что, чуть не попала под машину.

– Ну куда прешь, дура? – выкрикнул, опустив стекло, водитель «жигуленка». – Жить надоело?

«У нас нет денег, – тупо повторяла про себя Наталья, – какие пять тысяч долларов? И сотни рублей нет. Ну, положим, рублей пятьсот я могу занять у мамы. Но не больше. Свекровь дала бы без разговоров, сколько нужно. Но нет у нее. Она живет на зарплату, которую не выплачивают месяцами. Саня ей часто подкидывал сотню-две долларов, но все равно ей едва хватало на жизнь. Из друзей и знакомых занять не у кого, просто потому, что неизвестно, когда и каким образом мы сумеем вернуть. Лишних денег сейчас ни у кого нет. Обратиться к другому адвокату, который подешевле? Но я и самого дешевого не сумею оплатить».

Наташа обещала маме приехать за Димычем сразу после разговора с адвокатом, но сама не заметила, как доехала до своего дома. Не разувшись, в грязных сапогах бросилась на кухню. Там, на подоконнике рядом с телефоном, лежала Санина большая записная книжка. Наташа нашла номера Мухина, домашний и мобильный. Сняла трубку, но тут же бросила ее.

«Если он как-то связан с убийством, звонить ему нельзя ни в коем случае. Что бы я ни сказала, каким бы невинным предлогом ни защитилась, он тут же поймет. А ведь Саня просил позвонить именно ему… Да, просил, однако он ведь не знал, что Мухин позавчера побывал здесь. Или знал?»

И тут она совершенно отчетливо вспомнила, что позавчера вечером пистолета в ящике уже не было.

Позавчера пришло извещение о задолженности за квартиру. Старые оплаченные счета лежали в том же ящике, где пистолет. Бумажки были разбросаны, Наташа пыталась собрать, разложить по порядку и автоматически отметила про себя, что нет пистолета. Она хотела спросить Саню, куда он дел «вальтер», но завозилась с подсчетами, сумма задолженности казалась ей слишком большой, а потом ее отвлек Димыч, и больше она не вспоминала о пистолете до тех пор, пока не пробилась сегодня утром в милицию к арестованному мужу.

«Я не брал его с собой. Мне некуда было его положить…»

Конечно, не брал. Его просто не было в доме, этого несчастного пистолета. Лучше бы его вообще не было.

Саня купил «вальтер» в июне. Он с детства мечтал иметь настоящий собственный пистолет. Наташа сначала испугалась, уговаривала выкинуть или хотя бы спрятать и никому не показывать. Но Саня, будто назло, таскал пистолет в гости, хвастал, как мальчишка, потом на даче пострелял по мишени и остался собой недоволен, заявил, что будет упражняться. Впрочем, скоро наигрался, успокоился. Пистолет убрал в ящик письменного стола. В последний раз вытаскивал его оттуда очень давно, кажется, в августе. Ну, конечно! Двенадцатого праздновали день его рождения, всего за пять дней до кризиса. Это был пир во время чумы, он позвал человек двадцать, в том числе Вову Мухина.