Поморгала. Выходит, всё то время, что я гнила на тех работах, здесь все считали, что госпожа Грант где-то избавляется от своей порочной зависимости с подачи господина Феррена.

Мило.

– В любом случае, Шон до сих пор говорит о вас с неприкрытым восхищением и затаённой грустью, – с многозначительными интонациями добавил Маркус и повернулся к съёмочной площадке.

Там на обтянутом красной кожей диванчике с изящными позолоченными ручками полусидела-полулежала охваченная алой дымкой госпожа Мартинез – одна из лучших писательниц Либрума, четвёртое место в неофициальном топ-100 Пантеона, если ничего не изменилось за моё отсутствие. Она прославилась тем, что создавала устройства для взрослых забав.

В фиолетовом эфириусном платье, строгом, без выреза, с плывущими по воздуху «греческими» рукавами – чёрными крыльями, как у летучей мыши, Лана производила сильное впечатление. Длинные чёрные волосы струились по плечам, в голубых глазах пылал то ли азарт, то ли безумие, тонкие губы, подведённые рубиновой помадой, кривились в сардонической ухмылке… А узкий кинжал, умело скользивший в её руках, мерцал.

Вот незадача! Кого-кого, а госпожу Мартинез с её вездесущими сумеречными копиями видеть мне не хотелось.

Вокруг писательницы то и дело мелькали вспышки фотокамер, но люди выглядели напряжёнными. Говорили тише, не отвлекались, старались закончить быстрее… Неужели так её тени на всех действовали?

– Ах, Лана… Её прототипы в рекламе не нуждаются. Но с такой внешностью ей достаточно просто появиться в кадре – и снимки будут великолепными! Хотя декольте здесь не помешало бы… – задумчиво добавил господин Карелтон.

– Вот ещё! – усмехнулась писательница, расслышав это высказывание, хотя мы стояли далеко от неё. Я покрутила головой по сторонам, ища лишние «уши», и обнаружила по соседству с нашими ещё одну тень… – Пусть лучше мои творения обнажают людские пороки, чем я своё тело!

Господин Карелтон расхохотался:

– Метко подмечено, моя дорогая! Дешёвые уловки вам ни к чему! Но, Лана, красавица, я всего лишь мужчина! Пожалейте таких же несчастных, как ваш покорный слуга!

Она усмехнулась. Острый взгляд голубых глаз остановился на мне, и писательница одним грациозным гибким движением спрыгнула с диванчика и направилась к нам.

– Госпожа Мартнез, мы не закончили! – полетело ей в спину.

– Мне надоело. Довольствуйтесь тем, что есть, – бросила она издевательски. – В конце концов, мои прототипы в рекламе и не нуждаются! Так, Маркус?

– Добрый день, Лана. Не ожидал, что стану причиной срыва вашей фотосессии, – шутливо произнёс он, целуя ей руки.

– В этой жизни нужно быть готовым ко всему. Смотрю, вы пришли сюда с нашей очаровательной звёздочкой. Как поживаешь, Кара?

– Отлично, – сухо сказала я.

Сложно спокойно смотреть в лицо человеку, который украл твой проект. А ведь расследование я так и не успела инициировать… Но сейчас меня больше волновало, как много она успела подслушать из нашего с Маркусом разговора.

– Рада вас тоже видеть, Лана.

Они ещё немного поболтали, но господину Карелтону удалось убедить своенравную писательницу продолжить съёмки, и мы с ним отправились в смежную комнату. Там за круглым сенсорным столом уже сидела его творческая группа. После обмена приветствиями мы приступили к делу.

– Итак, Кара, – произнёс Маркус, открыв какую-то 3D-презентацию, – пиар-компанию зеркального пространства можно считать более, чем успешной. Вы о себе заявили, как писатель. Ваше имя теперь у всех на устах, и когда люди познакомятся с вашим творением на практике, они захотят узнать, как можно больше, о вас. Чем вы интересуетесь? Какую музыку любите? Какую предпочитаете еду? Как проводите свободное время?.. – Тут он тихонько усмехнулся, видимо, вспомнив дикие сплетни. – Впрочем, не всё им надо рассказывать…